Да – тогда и сейчас

Питер извинился за грубость. Он продолжал извиняться весь вечер, но Кейт оставалась непреклонной. Тогда он заявил, что орать на него безо всякого повода по меньшей мере несправедливо.

– Орать? – Она наконец повернулась к нему. – Да кто на тебя орал? Я просто хотела поговорить о том, что меня беспокоит.

Кейт вздохнула. Оба знали, что, если просто подождать, через пару дней все само собой утрясется. Долго играть в молчанку они все равно не смогут.

– К тому же, – продолжала Кейт, – ты всегда злишься, когда чувствуешь, что не прав.

Она окинула его спокойным, уверенным взглядом:

– Я ненавижу скандалы. Но я хочу, чтобы ты меня выслушал. Выслушай меня, Питер. Жить, как сейчас, я больше не хочу.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что нам с детьми есть куда пойти.

– Что это значит?

Кейт не ответила, а Питер не стал спрашивать снова. Словно распахнулась невидимая прежде дверь, и он ясно увидел, как Кейт берет детей за руки и выходит за порог.

Иногда он думал о первых годах их брака, о жизни в нью-йоркской квартире и переезде в новый дом. Воспоминания казались слишком чудесными, чтобы быть правдой. Неужели они никогда не ругались? Должны были, конечно, но Питер не мог припомнить ни одной ссоры. Как-то раз, еще до рождения Фрэнки, они испугались, что им не хватит денег на ипотечный платеж, и решили отнести в банк гигантскую банку с мелочью. Она оказалась такой тяжелой, что монеты пришлось высыпать и разложить в три рюкзака. Два из них тащил Питер. Всего там было восемьсот пятьдесят семь долларов, но пока кассир подсчитывал, казалось, что не меньше миллиона.

Они вроде бы занимались тем, чем занимаются все нормальные семейные пары: по вечерам играли в настольные игры в ближайшем баре, ходили в кино, на выходных клали в рюкзаки сэндвичи и отправлялись на пикник. Иногда они вспоминали бумажный самолетик и свидание, полночную встречу, бег рука об руку вниз по улице. И почему-то обоим казалось, что полчаса на заброшенной детской площадке не имели никакого отношения к тому, что случилось позже. С годами в воспоминаниях Питера свидание и выстрел перестали соотноситься друг с другом. Неужели все это вправду случилось в одну ночь? В одну очень долгую ночь? Кейт часто рассказывала, как воображала, как они будут ходить по ресторанам. Как они вырастут и станут ездить в магазин и вместе разгружать покупки. В первые дни их романа, глядя, как Питер одевается, она рассказывала ему, как в четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать лет, пока другие девчонки грезили о дворцах и сказочных свадьбах, она мечтала лишь об этом – каждый день видеть его обнаженную спину, его одежду, перекинутую через спинку стула, их общего стула, в их общем доме; и чтобы в соседней комнате спали их дети. Сродниться с очертаниями и теплом его тела. Чтобы их вещи перепутались, жизни переплелись, и ничто никогда не смогло их разлучить.

Питер понимал, что она хочет сказать, но каждую минуту тащить на себе тяжесть общей истории было невыносимо. Они победили. Они вместе. Зачем вспоминать о прошлом снова и снова? Для Кейт их свадьба была счастливым концом, а для Питера новым началом. Завязка против развязки. Они читали свою жизнь по разным книгам.

– Гляди, – чтобы отвлечь Кейт от ее мыслей, Питер торжественным жестом указывал на забитую бельем корзину. – Все твои мечты исполнились.

И потом, если их свадьба стала концом истории, что же происходило с ними сейчас?

В субботу утром Питер проснулся за несколько минут до пяти, через двенадцать часов после того, как Кейт призналась, что виделась с его матерью. Ему снились соревнования по бегу.

– С моей матерью? – тупо повторил он, услышав новость.

Приближалась гроза. Питер чувствовал ее, хотя на небе не было ни облачка. Вскоре на горизонте сверкнула молния, и дети с воплями кинулись в дом. Кейт отправила их наверх, чтобы не мешали взрослому разговору. Питер не ожидал, что события примут такой оборот. Кейт выглядела взвинченной, такой взвинченной, что он приготовился к худшему. Она села напротив него, так близко, что они почти соприкасались коленями. Потом взяла его руки в свои, и Питер подумал: сейчас она скажет, что уходит. Спину под футболкой прошиб холодный пот, по всему телу прокатилась волна дурноты. Это было все равно что приготовиться к удару по горлу, а получить кулаком в почку. Он еще пытался прийти в себя, а Кейт уже излагала подробности: мать наняла частного детектива, чтобы разыскать их, и две недели назад объявилась на их улице. В ночь того дня, когда на работе случились неприятности. Когда Питер вырубился в подвале.

– Чтоб тебя! – осознав, о чем идет речь, Питер выпустил руки жены и встал на ноги. Кейт поднялась вслед за ним. – Что вообще происходит? Что ты творишь?

– Ничего я не творю! – ответила Кейт. – Это она сюда приехала! Я не могла пустить ее к тебе, пока ты был в таком состоянии, и предложила ей вернуться позже.

Питер обошел кухню, открыл заднюю дверь, шагнул под проливной дождь. Кейт последовала за ним.

Поняв, что она не отвяжется, Питер остановился и развернулся.