Да – тогда и сейчас

– Значит, ты говорила с моей матерью. – Он пристально посмотрел ей в глаза, словно ища подтверждения. – С Энн Стенхоуп.

Она появилась очень вовремя, признала Кейт, если учесть сложившиеся обстоятельства.

– Более чем вовремя, – произнес Питер.

– Ну да, – согласилась Кейт.

И призналась, что еще до происшествия и до того, как Энн появилась возле их дома, Кейт начали одолевать мысли о женщине, которая носила Питера в своей утробе, так же, как она сама носила детей. Много лет Энн оставалась для нее только женщиной, стрелявшей в отца. Кейт будто забыла, что Энн была Питеру мамой. Не номинальной, а настоящей, по крайней мере, пока он был маленьким. Кормила его с ложки, купала, укачивала, так же, как Кейт своих детей. А это ведь немало? – спросила Кейт у Питера, убирая со лба мокрые от дождя волосы. Пока у нее самой не появились дети, она и не думала об этом. О том, сколько сил Энн отдавала своему сыну, пока их пути не разошлись.

– А что, если разлука с матерью привела к тому…

– К чему?

– Идем в дом. Нам надо обсушиться и поговорить.

– Нет уж. Ответь. К чему?

– Не знаю. Просто я подумала: а что, если бы я совершила роковую ошибку и у меня отняли Фрэнки? Какие поступки перевешивают: хорошие или плохие?

– Это она не хотела меня видеть.

– Но теперь хочет.

– И потому я должен пустить ее в свою жизнь? Мне почти сорок лет. Двадцать три из них я ее не видел. Двадцать три. И за все это время она ни разу не поинтересовалась, жив ли я.

– Ну… – Кейт оглянулась на дом и не закончила фразу.

– Что?

– Ничего.

– А как же твой отец? – спросил Питер.

– Я не говорю, что простила то, что она сделала с отцом, – ответила Кейт, – но она все равно твоя мать, как я – мать Фрэнки и Молли. Она приедет всего на час, не больше. Я уверена, мать любила тебя, Питер. И мне кажется, она может помочь тебе теперь.

Внимательно выслушав жену, Питер пошел к дому. Впервые за много лет он лег спать раньше, чем она.

Иногда посреди ночи Питер внезапно просыпался, охваченный чувством абсолютной потерянности, понимая, что рядом спит Кейт, но не узнавая ее. Тонкий профиль, растрепанные по подушке волосы – все ее черты казались чужими. И не просто чужими, а жуткими именно оттого, что должны были быть знакомыми. Как в кино, где главный герой просыпается, а дом – другой, и семья другая, и никто не верит, что он не тот, за кого его принимают.

– Ты спишь? – прошептал Питер, и, хотя Кейт не отозвалась, усомнился, что она действительно спит.

Вглядевшись в лицо жены – да, все же спит, – Питер ощутил волну нежности. До какой степени отчаяния нужно было дойти, чтобы позвать на помощь его мать. Лучше бы Кейт прогнала ее, а ему ничего не сказала.

– Кейт? – позвал он. – Слушай, Кейт!

– Угу, – пробормотала Кейт, не открывая глаз.

– Помнишь, как я залез на телефонный столб?

Кейт не отвечала: то ли вспоминала, то ли снова заснула.

– Кажется, дело было летом. На мне точно были шорты. Нам было лет девять или десять.

– Не помню, – ответила Кейт.

Обычно, стоило Питеру завести разговор о том, что Кейт забыла, она отвечала, что он ошибается, ее там не было, или он был с кем-то другим, и продолжала все отрицать, пока Питер не вспоминал какую-нибудь яркую деталь: на тебе было то-то или то-то, это была моя тарелка фрисби или твоя доска для спиритических сеансов. С годами воспоминания выцветают, высыхают, размываются так, что делаются неузнаваемыми даже для того, кто был с тобой в одной комнате или стоял на лужайке, пока ты лез на телефонный столб.

Наконец на окраине сознания у Кейт что-то забрезжило. Она сидит на тротуаре около дома и бросает палочки в канализационную решетку. Вокруг собирается детвора, и кто-то предлагает залезть на телефонный столб.

– Кажется, что-то припоминаю, – проговорила Кейт.

«Там не за что зацепиться», – сказала она тогда.

«Я залезу», – заявил Питер.

Обычно на такие авантюры решалась Кейт. Может, Питер захотел быть как она? Сначала он разбежался, потом подпрыгнул так высоко, как только мог, уцепился за столб ногами и руками и пополз вверх, словно гусеница, – обхватывал столб руками, подтягивал вверх ноги, затем обхватывал столб ногами и подтягивал выше руки. Кейт начала скандировать его имя, остальные подхватили: «Питер! Питер!» У него появилась команда болельщиков.

Преодолев две трети столба, Питер остановился. Руки сводило от усталости, и он испугался, что упадет. Кейт непременно выкрутилась бы, придумала, будто на столбе что-то такое прикручено и дальше не заберешься, и спокойно спустилась бы вниз, а Питер честно сказал, что боится лезть выше, и никто не стал над ним смеяться. Провода чернели у него над головой на расстоянии двух вытянутых рук.

Питер ослабил хватку и стал потихоньку сползать вниз. Внезапно он вскрикнул и застыл на месте. Его всего трясло.

– Помогите! – сдавленно пискнул Питер.

Совсем как девчонка, и Кейт захихикала. Внизу были Нэт и Сара. И дети Мальдонадо. Кто еще? Прежде чем кто-то из ребят сообразил, что происходит, Питер отпустил руки и упал со столба, приземлившись прямо на спину.

– Ты как? – спросил кто-то, но он только тихонько стонал, прижав колени к груди.