Да – тогда и сейчас

– Я поэтому и приехал, – пояснил Фрэнсис и шагнул вперед, словно хотел получше ее рассмотреть. – На такси. Сара позвонила, сказала, Кейт – нужна помощь. Такси мне в сто двадцать долларов влетело. Плюс чаевые и еще за проезд по платной дороге.

Зачем он ей это рассказывает, подумала Энн.

Дети его обожают, это было видно. Фрэнсис недоверчиво огляделся, словно проверяя, не запрятаны ли в кухне еще какие-нибудь сюрпризы.

– Обождите немного. – Внуки прыгали вокруг него, висли на руках и без умолку галдели. – Дедушке надо передохнуть.

Фрэнсис по-прежнему смотрел на Энн.

– Вы давно общаетесь? – спросил он наконец.

Казалось, что ему трудно дышать.

– Не очень.

– Я думал, ты живешь в Саратоге.

Энн почувствовала, как заливается краской. Выходит, он знал про реабилитационный центр. И про все остальное.

– Да, так и есть.

Он скрестил руки на груди:

– Свободна как птица, значит.

Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять: Фрэнсис заслужил право на сарказм. К тому же Энн действительно была свободна, если не считать невидимой нити, что связывала ее с Питером.

– Как твои дела? – спросила Энн так тихо и робко, что едва узнала собственный голос.

После всех этих лет подобный вопрос казался неуместным. Шрам на его лице был красноватый – словно край вырезки, который подворачивают и подвязывают, чтобы мясо прожарилось равномерно. Почему Фрэнсис его оставил? Современная пластическая хирургия творит чудеса. Несколько лет назад Энн видела передачу про мужчину, которому восстановили лицо после того, как у него прямо перед носом взорвалась петарда. Должно быть, и Фрэнсис сделал себе такую операцию, подумала она тогда и, как оказалось, была не права. И все же, если не считать шрама, Фрэнсис Глисон оставался самим собой и даже выглядел моложе своих лет. Ему ведь было около шестидесяти пяти, как и ей. Фрэнсис сумел сохранить осанку и не растолстел, как многие мужчины в его возрасте. Единственный глаз, как прежде, пытливо взирал на мир.

– Господи Иисусе, – пробормотал он вместо ответа. – Они могли бы меня предупредить.

– Они торопились, – прошептала Энн.

Ей надо уйти. Фрэнсис отлично справится с детьми и без нее.

– Куда они так торопились? В клинику? Он все-таки решил завязать?

Как грубо говорить о таких вещах вслух!

– Ну, раз уж ты здесь, я, пожалуй, пойду, – сказала она.

Неужели все эти годы он ненавидел эту хрупкую женщину? Неужели в ней корень всех его бед? Фрэнсис не мог отвести от нее взгляд, а она смотрела то в пол, то на кухонные ящики. Ее щеки пылали как от оплеухи. Нет, абсолютно безобидной Энн Стенхоуп не казалась, но и опасной не выглядела. Не было у нее ни злого умысла, ни припрятанного оружия. Так говорило Фрэнсису шестое чувство, отточенное за годы службы в полиции. Энн нервничала, ее дрожащие пальцы судорожно искали несуществующие пуговицы на блузке. Да ведь это не ее вина, вдруг осознал Фрэнсис, по крайней мере, не только ее. Где, черт возьми, был Брайан? А главное, сам-то он зачем туда пошел? Над этим он бился больше двух десятков лет. А при виде ее, теперь такой слабой, понял только одно: ненавидеть ее бессмысленно. Фрэнсис хотел что-то сказать, но не находил слов. Если она останется, он, возможно, что-нибудь придумает.

– Оставайся, – сказал Фрэнсис. – Ты не представляешь, что такое укладывать их спать. Я в одиночку не справлюсь. К тому же, если ты уедешь, они решат, что я тебя прогнал.

– Уверена, они все поймут.

– Конечно.

Дети вбежали в кухню с охапкой книжек и настольных игр. И вывалили все это дедушке под ноги.

– Вы меня убить, что ли, хотите? – прорычал он под радостные вопли и хохот.

О существовании Энн все благополучно забыли.

У Фрэнсиса было предчувствие. Еще до того, как он увидел Энн Стенхоуп. Не так давно Кейт, когда они разговаривали по телефону, обронила, что помощь порой приходит, откуда не ждали. И заодно рассказала, как Фрэнки пытался сломать свой радиоуправляемый самолет, чтобы не делиться им с соседским мальчишкой. Дочь считала, что этот эпизод наглядно показывает, каким парень вырастет.

– Думаешь, родителю виднее, кто ты, чем тебе самому? – спросила она тогда. – Даже когда ты давно не ребенок?

– Матери – пожалуй, – ответил Фрэнсис.

Сам он не мог предугадать и половины поступков, на которые решались его дочери. Для него так и осталось загадкой, почему из всех парней на свете Кейт выбрала именно Питера Стенхоупа. И еще большей загадкой для него было, почему умница Кейт предпочла сделать вид, что в семье все в порядке, вместо того чтобы бить во все колокола и просить о помощи.

– Оставь детей в покое, – ворчала Лина.