Да – тогда и сейчас

На парковке Эдди предложил Кейт зайти к его брату, и она согласилась. Брат Эдди окончил колледж, на работу ездил в Нью-Йорк и переделал гараж под жилую комнату. Дом Мариков был всего в двух кварталах от школы, так что Кейт с Эдди пошли пешком. А когда Кейт пожаловалась, что ноги страшно болят от дурацких каблуков, Эдди заявил, что понесет ее на закорках. «И-го-го!» – воскликнул он, когда она забралась ему на спину. Кейт шлепнула его по заду, и Эдди резво помчался по тротуару. Подол длинного платья волочился по асфальту.

Брата Эдди не было дома. Кейт сразу все поняла.

– Он в Бостоне, вернется только в воскресенье, – как ни в чем не бывало пояснил Эдди. – Поехал навестить однокурсника.

Дом Мариков тонул в темноте. Кейт подумала, что родители с тревогой ждут допоздна только дочерей. Или это только ее отец с матерью такие нервные. Эдди расстегнул молнию у нее на платье, и Кейт подумала: «Ну и хорошо». Но, когда он повел ее к заранее разложенному широкому дивану, стало немного страшно. В тот день она надела новое белье и брызнула на живот духами. И не соврешь, что «не готова». «Будь осторожна», – предупредила мама, когда Эдди заехал за Кейт. На переднем сиденье незнакомой машины устроилась еще одна парочка – оба старшеклассники. Мать посмотрела на Кейт, будто забыла сказать что-то важное, а времени припоминать не было. Кейт была согласна, не отпиралась, только вдруг подумала, что хорошо бы сейчас оказаться дома и что не пойди она на этот бал, ничего бы не потеряла. Когда Эдди отстранился, чтобы распечатать презерватив – из запасов брата, само собой, – и с сосредоточенным видом принялся его натягивать, она думала о чашке чая с медом, о вазочке с печеньем на коленях у Сары, о том, что в девять позвонит Натали и спросит, как у них дела, а они включат громкую связь, чтобы дать ей послушать звуки родного дома.

Когда все кончилось, Эдди принялся разглядывать ее, опершись на локти. Потом спросил, было ли больно. Когда Кейт призналась, что было, он захотел знать, сильно или так, чуть-чуть. И понравилось ли ей. Кейт сказала, что да, хотя ей не понравилось. Эдди выглядел совсем трезвым, хотя усердно прикладывался к фляге, которую парни передавали друг другу на танцах.

– Я люблю тебя, Кейт, – сказал он.

– Хватит, Эдди! Заткнись уже!

Кейт не знала, что делать с простыней. Есть ли у брата своя стиральная машина? Или Эдди придется тащить замаранное белье в дом?

– Я серьезно, – проговорил Эдди. – Не надо говорить ничего такого, чего на самом деле не чувствуешь, но мне кажется, что ты тоже меня любишь.

Кейт поднялась с дивана и поцеловала его.

Она никому ничего не сказала. Ни Саре, ни Нэт. Ни подружкам, с которыми сидела за ланчем. Это не казалось Кейт чем-то невероятно важным, уж точно не таким важным, как принято считать. Что случилось, то случилось. В жизни много чего случается. Правда, теперь у Эдди появилась привычка заходить без звонка. Когда в дверном стекле появлялся его силуэт, она не чувствовала ничего, кроме усталости, и жалела, что в запасе нет хотя бы пяти минут, чтобы спастись бегством. На Рождество он подарил ей сережки, и, открыв коробочку, Кейт отметила, что все-таки набирается помаленьку ума-разума – она сообразила не сообщать с ходу, что у нее не проколоты уши. Сестры предупредили, что Эдди наверняка захочет сделать ей подарок, и она заранее купила ему книгу об американском футболе. Это был его любимый вид спорта, да и книжка стояла в магазине на видном месте.

– Он тебе нравится? – спросил отец как-то вечером.

Фрэнсис сидел в любимом кресле со стаканом в одной руке и пультом в другой, и Кейт на миг показалось, что он только что пришел со службы. Был разговор, что он сможет выйти через несколько месяцев на работу. Кейт слышала, как отец сказал маме, мол ребята по дружбе организуют ему вакансию – так, бумажки перекладывать. Вот только со зрением по-прежнему была беда, несмотря на протез. Коллеги выбили отцу полную пенсию, хотя он получил ранение не на службе. Иногда кто-то из приятелей приезжал его навестить, – Кейт узнавала в них полицейских, едва они выходили из своих машин.

Отец убрал звук телевизора и повернулся к дочери, ожидая ответа.

– Да, он хороший парень, – сказала она.

В гостиной повисла тишина. Только слышно было, как на кухне Лина месит пюре для бананового хлеба и смотрит сериал.

– Кейт… – произнес Фрэнсис, вложив в единственное слово и предостережение, и вопрос.