Да – тогда и сейчас

– Я знаю, что делать, – произнес он вслух и направился к таксофонам.

Монетки одна за другой проскользнули в щель, трубка отозвалась гудением. Питер хотел набрать номер и вдруг понял, что ни разу не звонил Кейт и не знает ее телефона. Зачем запоминать цифры, если можно позвать из окна?

Но он знал ее адрес – от его собственного он отличался всего на одну цифру. Питер купил в газетном киоске маленький блокнот, несколько конвертов и ручку. Марок у них не было, но какая-то старушка услышала его разговор с продавцом и согласилась продать одну за четвертак.

Долго раздумывать над письмом Питер не стал. Склонившись над блокнотным листком, он заполнял бумагу стремительными каракулями, выпуская на волю скопившиеся мысли – пусть и сумбурные, но Кейт поймет. Писал о Куинсе, о Джордже, о беге, о том, как ему трудно заводить друзей. О том, как скучал по ней, как пару раз пытался установить с ней телепатический контакт, а теперь иногда не вспоминает ее неделями. О том, что порой ему казалось, что она навсегда его возненавидела, а порой – что давно ему все простила. Спрашивал, не чокнутый ли он, если по-прежнему считает ее близким человеком, хотя они не виделись целых четыре года. Еще он написал, что очень хочет ее увидеть. Закончив, Питер вырвал исписанные страницы, сложил пополам, засунул в конверт, написал на нем имя и адрес. По пути к вокзалу, в паре кварталов от него он видел синий почтовый ящик. Посмотрев на табло, Питер понял, что сможет успеть, и бросился бежать так, словно судья включил секундомер, на ходу толкая двери и уворачиваясь от спешащих навстречу пассажиров. Промчавшись два квартала, он перебежал через дорогу и бросил конверт в ящик. Ровно через три минуты он снова был на платформе.

Всю обратную дорогу – два часа на поезде до Манхэттена и еще два в автобусе, под включенным на всю катушку, несмотря на вечернюю прохладу, кондиционером – Питер думал о письме в темной утробе почтового ящика. Он листал пустой блокнот, всматривался в чистые страницы, скользил по ним кончиками пальцев, словно хотел заново прочесть на них то, что написал. Мелькнуло смутное ощущение, что к добру это не приведет, но Питер все равно был рад, что написал письмо, – скорее бы Кейт его получила! И все же на третьем часу пути его охватила паника. На вокзале идея написать Кейт показалась великолепной, и он поддался порыву. А теперь он чувствовал себя совершенно разбитым. Он представил, как Джордж повторяет ему: Питер, приятель, не надо переживать.

Автобус добрался до конечной глубоко за полночь. Питер шагнул на ярко освещенный тротуар под пение сверчков Центрального Нью-Джерси и остался совсем один. Пахло персиками, вывески по сторонам дороги зазывали в сады, соблазняя бесплатными фруктами. Вдоль широкой улицы выстроились скромные, но уютные домики, и Питер представлял, как дети внутри спят в своих кроватках, среди игрушек и книжек, под потолком, усыпанным светящимися звездами-наклейками. Издалека, со стороны колледжа, донесся сигнал автомобиля. Кто-то посигналил в ответ.

Ступив за круг света, разливавшегося от фонаря, Питер испытал неодолимое желание завыть так, чтобы перебудить всю улицу. Вместо этого он обхватил себя за плечи и зашагал к кампусу. «И чего я был такой порядочный», – думал Питер. Надо было шляться ночью по улицам – родителей нет, запретить некому, готовое оправдание на все случаи жизни. Бить стекла, воровать, врубать музыку так, чтобы соседи забарабанили в двери. Попробовать травку, как другие ребята. Понюхать кокс, который тогда отхватил Роуэн, надо было пойти тогда с остальными в уборную в «Пицца-Хат» на Кью-Гарденс, а не сидеть сиднем за столом, чтобы официант не подумал, будто они решили сбежать, не заплатив. Завести подружку, нет, подружек, одну в школе, другую еще где-нибудь, как делали одноклассники, а потом хвастаться перед парнями на переменах. Надо было стать отморозком, таким отморозком, чтобы Джорджу волей-неволей пришлось разыскать отца; вытворить что-нибудь такое, чтобы понадобилась помощь маминого адвоката. Но вместо этого он изо всех сил старался быть хорошим.

Надо было сесть в автобус и поехать в Гиллам, к Кейт. Выбить дверь, если бы ему не открыли. На худой конец встать у нее под окном и позвать во весь голос.

Заметив впереди огни фар, Питер шагнул с обочины под деревья и стоял там, пока машина не проехала.

Добравшись до общежития, он осторожно вставил ключ в замочную скважину и повернул его медленно-медленно, чтобы не разбудить Эндрю.

Дважды два

Глава двенадцатая

Под конец четвертого года пребывания Энн в окружной психиатрической больнице доктор Аббаси отправил ее дело на пересмотр.

– Что это значит? – спросила Энн резче, чем хотела.