Да – тогда и сейчас

Беговые майки и термобелье Питер в чемодан запихивать не стал, а положил туда книги. Они были самыми тяжелыми, а чемодан был на колесиках. Джордж не раз советовал племяннику включать голову – сам он стал зарабатывать хорошие деньги именно благодаря этой привычке. Одежда уместилась в старую спортивную сумку. В школе Питер носил форму, так что весь его гардероб составляли джинсы, несколько свитеров и две пары шорт. Разобрав спортивную форму, Питер засунул все, на чем остались желтые пятна от пота, в мешок и отнес на помойку. Квартира, в которой он прожил четыре года, на глазах освобождалась от его присутствия. Питер подумал, что скоро в ней даже воспоминаний о нем не останется – квартира поглотит их, они исчезнут, как исчезает под обоями заделанная дверь в смежную комнату.

Все лето Питер ходил по выпускным вечеринкам одноклассников и всякий раз недоумевал, зачем пришел. Среди разношерстных сборищ выпускников, их престарелых тетушек и чудаковатых соседей он чувствовал себя не в своей тарелке. Питер честно улыбался на групповых фотографиях, но на готовых снимках у него получался такой кислый вид, что смотреть на них не было никакого желания. На одной вечеринке родители вручили Генри Финли бочонок, якобы полный «Будвайзера». На самом деле в нем был безалкогольный «О’Доул», и взрослые вдоволь посмеялись над подростками, которые притворялись пьяными. В тот же вечер Роуэн спросил Питера, встречается ли он с той своей подружкой.

– Время от времени, – ответил Питер. – Не очень часто.

– Но ты все равно по ней сохнешь, – констатировал Роуэн. – Это объясняет, почему ты никогда не тусуешься с девчонками из «Хиггинса».

Питер не мог с уверенностью сказать, объясняет ли это хоть что-нибудь.

Он должен был явиться в Эллиот на тренировки за неделю до распределения первокурсников и начала занятий. На выпускном Питера не отпускала мысль – а вдруг? В жизни всякое бывает, вдруг он сейчас обернется, а у задней стены стоит папа, а может, мама в сопровождении двух санитаров, а за дверями школы их ждет больничный фургон? И та же мысль мелькнула три месяца спустя, когда Питер закидывал чемодан и сумку в машину Джорджа: вдруг сейчас мама и папа появятся из-за угла, запыхавшиеся, потому что почти бежали, боялись, что не успеют попрощаться? Иногда казалось, что он не видел их целую вечность. Накануне отъезда Джордж повел Питера в итальянский ресторан и за ужином принялся рассказывать историю об одном своем знакомом, который очень хотел сделать одну важную вещь, но никак не мог решиться, и чем дольше он медлил, тем труднее было выполнить задуманное.

Питер догадался, что это притча, но так и не сумел уловить ее смысл.

– Все ясно, Джордж, – сказал он. – Я понял, что ты хочешь сказать.

На следующий день, убедившись, что племянник нормально заселился в общежитие, и прогулявшись немного по кампусу, Джордж вручил Питеру конверт и сказал, что пора отчаливать.

Питер похлопал дядю по плечу и пожал ему руку.

– Спасибо за все, – сказал он и почувствовал, как кольнуло в груди.

– Да ладно тебе. – Джордж крепко его обнял. – Не переживай ты так, хорошо? Вечно ты обо всем переживаешь, Питер. Здесь не так уж плохо, верно? Увидимся на День благодарения. И оглянуться не успеешь.

Питер сунул конверт в карман шорт и вспомнил о нем через несколько часов. В конверте лежали пять стодолларовых купюр.

Тренировки почти не отличались от занятий с тренером Беллом, и Питер сразу понял, что в команде он лучший. Правда, раньше ему не приходилось бегать с девчонками или, как говорил тренер, с женским составом. Впрочем, после разминки парни и девушки почти не пересекались. Здесь о нем знали только, что его зовут Питер Стенхоуп, что он из Куинса и прошлой весной пришел первым в общегородском забеге на восемьсот метров. Питеру это нравилось. Нет, девушкой пока не обзавелся. И специальность не выбрал. Родители? Разошлись несколько лет назад, такие дела. Мать теперь живет в Олбани. Ну да, он ее навещает, когда получается.

На третий день тренировок старшекурсница из женской команды обмолвилась, что провела лето дома в Риверсайде, по соседству с Гилламом. Питер прикинул, что, когда все произошло, она должна была учиться в старшей школе. Всю оставшуюся неделю он старался держаться подальше от девчонок и на разминке смотрел в землю, боясь, как бы его не окликнул тренер, но со временем понял, что его имя не говорит той девушке ровным счетом ничего. Тяжкое бремя тревоги, вечно давившее на Питера, становилось все легче, пока вовсе не свалилось с плеч. Постепенно он начинал ощущать дыхание свежего ветра. Перед ним открывалась новая жизнь.