Да – тогда и сейчас

На кого были похожи дети? Точно не на Питера. И не на Кейт. Старшему должно было исполниться восемь, а его сестренке шесть. Весной малыши слой за слоем сбрасывали теплые одежки. На крыльце и живой изгороди вечно валялись свитеры и куртки. Летом они брызгались водой из шланга и в одних трусах играли на заднем дворе с соседскими ребятами. Кое-кого из них Энн запомнила в лицо. Интересно, встречались ли они с другой бабушкой и с дедушкой? Ну разумеется, встречались. Как в семье называют Лину Глисон? И говорят ли Питер и Кейт об Энн? Наверняка уже сочинили подобающую историю о той ужасной ночи. А может, пошли по легкому пути и сказали детям, что другая их бабушка умерла. Всякий раз припарковавшись у тротуара и заглушив мотор, Энн говорила себе, что тот самый день настал, сейчас она наконец подойдет к двери, нажмет на кнопку звонка и скажет, что просит прощения и что надо им начать все с чистого листа. Но, начиная прикидывать, как это лучше сделать, она решала: в другой раз. И снова, снова и снова: в другой раз.

Наступил конец июня две тысячи шестнадцатого года. Всю дорогу до дома Питера Энн преследовал запах грозы. Она по обыкновению припарковалась поодаль, под прикрытием плакучих ветвей растущего на соседском участке дерева, и повернула зеркало заднего вида так, чтобы видеть их парадную дверь. Смеркалось. Энн по привычке считала в уме. Питеру уже исполнилось тридцать девять, а Кейт должно было исполниться через два месяца. Энн включила радио, достала бутерброд и приготовилась наблюдать за домом, пока совсем не стемнеет. Когда на улицу опустился мрак, Энн накинула на голову капюшон тонкого кардигана и вышла размяться, а заодно подобраться ближе к объекту наблюдения. Посмотреть на их машины, на их клумбу, на пляжные полотенца, которые сушились на перилах крыльца. Питер был дома. Его автомобиль стоял во дворе за автомобилем Кейт. За спиной вспыхнули фары. Энн отвернулась, наклонила голову и ускорила шаг. Машина остановилась у дома Питера. Энн притворилась, что у нее развязался шнурок, и дождалась, пока водитель выключит огни. А что, если это Питер? Вдруг его кто-то подвез? Но, поглядев через плечо, она поняла, что это не Питер, а совсем другой человек. Она узнала его, хоть и не сразу.

– Фрэнсис Глисон, – прошептала Энн цикадам и застрекотавшим над травой автоматическим поливалкам.

Фрэнсис пошел к дому прямо по газону. Энн пыталась разглядеть, что стало с его лицом, но было слишком темно. Он трижды постучал в дверь, прежде чем толкнул ее и обнаружил, что она не заперта. В доме творилось что-то странное.

Вернувшись в машину, Энн не стала возиться с зеркалом, а вместо этого залезла с ногами на сиденье, повернувшись спиной к рулю, и уставилась в заднее окно. Она ждала, что из дома кто-нибудь выйдет и станет ясно, что случилось. У Фрэнсиса было лицо совсем как той ночью. Господи, молилась Энн, только бы с малышами все было хорошо.

Она ждала, ждала и ждала, но из дома не доносилось ни звука и из двери никто не выходил.

Стало быть, Фрэнсис может водить машину. Спину он держал прямо, но ступал немного неуверенно и как-то неловко взмахивал рукой, но если специально не приглядываться, то и не заметишь. Энн вспомнила, как Фрэнсис нес ее через двор и потом вверх по лестнице. Как ему удалось открыть дверь, не выпуская своей ноши из рук?

Должно быть, она задремала. Вокруг царила глухая ночная тишина, которую прерывал лишь настойчивый стук по крыше ее машины.

Энн открыла глаза. Фрэнсис уехал. Повернувшись, она увидела Кейт Глисон, которая глядела на нее через открытое окно. Энн сама опустила стекло, чтобы впустить в машину немного воздуха. Ночь выдалась жаркой.

– Господи! – воскликнула Энн, прижав руку к сердцу.

– Я не хотела вас напугать, – сказала Кейт.

А что, если она все эти годы знала о слежке?

– Нам нужно поговорить, – заявила Кейт.

Глава шестнадцатая

Это не значит, что я ее простила, убеждала себя Кейт. Это не значит, что я забыла ту историю. Просто я уже готова на все, чтобы ему помочь.

Ей нужно было узнать как можно больше – о Питере, о его отце, об Энн, об Ирландии, обо всех родственниках своего мужа, чтобы понять, с чем она имеет дело. Джордж мог бы помочь, но всякий раз, когда она начинала задавать вопросы, ему нужно было или в туалет, или взять пиво из холодильника, или принести что-нибудь из машины. Джордж сам пытался достучаться до Питера. Кейт замечала, как он отзывает племянника в сторону на пикнике или подсаживается к нему во дворе. «Это все работа», – отмахивался Джордж, едва Кейт открывала рот. Это все погода. Или ипотека. И вообще, по-твоему, легко быть мужчиной? Так он говорил, а сам хмурился, глядя, как племянник угощает гостей закусками и спиртным. Питер пил «О’Доул» банку за банкой, словно умирающий от жажды, и Джордж не мог за ним угнаться.

– Завязывай с этой гадостью, – посоветовал он племяннику прошлым летом. Они сидели на веранде, а дети ловили во дворе светлячков.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Питер.

– Ты ведь начал еще до того, как мы приехали? И продолжишь, когда уедем?