Да, волчье мясо — харч не сладкий,

— Почему — «сюда»? Просто к оврагу. Варги стро-ят свои жилища у озера, на берегу, а чуть дальше от берега есть несколько оврагов, таких как этот. Они по-хожи на огромные круги. Внутри этих кругов и стоят деревни духов.

— Ведьмины круги, — вслух подумала Айша.

— Может, и так, — кивнула ободритка, огляну-лась на Харека. В карих глазах Шулиги вспыхнул теплый лучик, на миг осветил усталое бабье лицо и исчез. — Только проку с этих кругов никому не бы-ло. Духи не дали мне ребенка, зато отобрали послед-него мужа.

— Он умер2 — Айша не понимала, кого ободрит-ка столь упорно именует духами. Никто из извест-ных ей кромешников не мог жить в ведьминых кру-гах и уж тем более — целыми деревнями. Даже до-мовые и дворовые нежити, обычно живущие тесно, словно родичи при одном дворе, не называли свои дома деревнями. К тому же обижать людей не вхо-дило в их привычки. Разве что в конце рюена мог пошуметь Волосатка, или в середине березозола бе-сился, сбрасывая старую шкуру, Дворовик (Согласно поверьям древних славян, Волосатка (дух овина) был особенно активен в октябре (рюене). А Дворовой дух бесил-ся, сбрасывая старую шкуру, 12 апреля, то есть в середине бере-зозола)...

— Духи съели его. Как и двух первых, — равно-душно сказала Шулига.

Спуск наконец закончился, приведя путников в сырую и вонючую полутьму оврага. Дневной свет не добирался до гнилой овражной хляби, ноги Айши почти по щиколотку утопали в грязной жиже.

— Съели?

Вопроса болотницы Шулига не услышала, замер-ла, будто выученная на дичь псина, подняла вверх ма-ленькую ладонь, призывая к молчанию. Айша затаи-ла дыхание. Вокруг стояла тишина.

— Здесь живут мертвые духи, — склоняясь к Ай-ше, прошелестела ей на ухо Шулига. — Они никого не едят, но могут убить...

Словно откликаясь на ее шепот, в темных кустах лощины что-то затрещало. Треск был далеким, глу-хим, но весьма отчетливым. «Выбор...» — пробормо-тал над ухом голос Финна.

— Нет... — Невольно рука Айши отыскала руку ободритки, стиснула. Пальцы Шулиги дрожали.

Треск стал приближаться, в темноте оврага послы-шалось тяжелое дыхание, словно некто страшный, огромный и тяжелый выбирался из непроглядной тьмы нежитей.

Айша попятилась.

— Это они1 Учуяли! — взвизгнула Шулига. Рвану-ла руку болотницы, увлекая ее за собой. — Бежим1

Айша побежала. Перед ней мелькала спина Шу-лиги, подскакивала вверх-вниз выбившаяся из-под платка толстая короткая коса. По лицу болотницы хлестали ветки, одежда цеплялась за кусты. Кочки, как лягухи в дождь, прыгали под ноги, подставля-ясь скользкими спинами. На одной, не удержавшись, Айша взмахнула руками, грохнулась лицом вниз, задохнулась, больно ударившись грудью. Над ней за-шуршали быстрые шаги. Тяжело дыша, склонилась Шулига, затрясла, принуждая подняться:

— Бежим, бежим...

Айша попыталась, оперлась на руки, приподняла голову и плечи...

Перед ней простирался склон, ведущий к землям духов. Ровный, покатый, всего в два десятка шагов. По его краю белел вымерзшими за зиму стеблями густой малинник. Светлый, почти прозрачный в сером, теку-щем сверху свете... Сухие стебли с хрустом расступи-лись, высвободили из прозрачной белизны клыкастую морду с маленькими злыми глазками на косматом лбу.

Пальцы Шулиги отпустили княжну. Оглушитель-ный визг ободритки разнесся по лесу, коснулся круг-лых ушей зверя. Могучая голова шевельнулась, ма-линник затрещал, высвобождая громадное, похожее на клочкастый валун, тело.

— Тьма... — шепнула Айша.

Она не могла пошевелиться, лишь наблюдала, как медленно, мотая лобастой башкой, тьма в обличье медведя выбирается на поляну. Зверь опустил морду совсем низко к земле, свалявшаяся шкура на его пле-чах перекатывалась буграми. Тяжелые лапы вми-нались в землю, разрывая ее похожими на крюки когтями. С обвисшей на пузе шкуры капала грязь,

Круглые глаза медведя отыскали болотницу. На миг Айша столкнулась с ним взглядом. В звериных зрачках не было ненависти или злобы — одна мертвая пустота. Он не жаждал добычи и не желал человеческой крови, по следам которой вышел из своей кромешной мглы, он просто выполнял свое предназначение.

Айша поднялась на четвереньки, вытянула к мед-ведю сложенные в замок ладони, затем быстро расце-пила пальцы, растопырила их, развела руки в стороны, словно подставляя зверю грудь.

— Уходи, — приказала она. — Если так надо-возьми меня и уходит

Медведь раскрыл пасть и заурчал. От него мерзко воняло, особенно из пасти. Клыки были большими и желтыми, с черными налетами у десен. С шершавого даже на вид языка капала пена...

Впервые нежить не слушался древнего языка кромки.

— Уходи! — повторила Айша.

Клацая когтями, медведь вразвалочку пошел на болотницу.

Шулига перестала визжать.