Да, волчье мясо — харч не сладкий,

Жар из груди перетек в живот, добрался до бедер, стиснул их судорогой. В горле завертелся невидимый еж, выставил иглы. Айша уже не могла совладать с собственным телом — оно корчилось, как придав-ленный дождевой червяк. Лишенные движения руки бились о землю, царапали корни деревьев скрюченны-ми пальцами. Ноги елозили по хвое, сгребали ее в не-ряшливые кучки. Голова моталась из стороны в сто-рону, норовя сбросить чужие ладони. Женщина над Айшей пыхтела, ее лицо налилось кровью. В какой-то миг ее пальцы соскользнули с Айшиного рта, бо-лотница отчаянно глотнула воздух, выгнулась дугой, харкнула в пухлую бабью рожу. Та на миг отпустила пленницу. Царапая бока о землю, Айша переверну-лась на живот, попыталась вырваться. Противница вцепилась ей в волосы, потянула назад. Затылок про-стрелило резкой болью, в глазах зарябило. Согнув но-ги в коленях, Айша пятками ударила по рыхлой бабь-ей заднице. Угодила чуть выше — в поясницу. Жен-щина охнула и повалилась на бок.

— Вот гадина... — задыхаясь, прошептала она.

Силы у Айши кончились. Она лежала на спине хватала ртом чистый лесной воздух. Освободившеег от тяжести тело наслаждалось свободой...

Женщина рядом с болотницей завозилась, села, опираясь рукой о землю. Другой рукой затолкала под темный платок выбившиеся светлые пряди, покосилась на Айшу:

— Теперь все сдохнем. Ты ведь сама-то не пойдешь, опять начнешь придуриваться: «Ох, у меня мужик; убили... » Будто раньше не знала, что мужики на то п мужики, чтоб помирать на войне. Они сами эти войны придумывают, сами на них и мрут, словно мухи. А ба-бам из-за них на тот свет отправляться не дело. Я вот троих схоронила — и ничего, живу. А нынче улыбну-лась судьба, так Харека встретила... Четвертого...

После платка настал черед рубашки. В борьбе она смялась, тесьма на вороте оторвалась, повисла свив-шимся хвостом. Женщина потерла ее между пальцев, поразмышляв, дернула от себя. Тесьма с треском ото-рвалась. Женщина заботливо засунула ее под пояс, назидательно сообщила:

— В хозяйстве все сгодится.

Отвернувшись от болотницы, она принялась отря-хивать юбку.

Айша лежала, смотрела на ее согнутую спину, на ветви деревьев, кажущиеся совсем черными в пред-рассветных сумерках, вдыхала запах леса и прелой хвои. Она так давно ничего не видела и не чувствова-ла, что все казалось новым, непонятным.

— Ну, вот и все, — женщина довольно оглядела свою одежду.

— Ты кто? — Айша слишком долго не разговари-вала, голос был чужим, квакающим.

Вот так приехали! — возмутилась ее недав-няя противница. — Будто не я все эти дни тебя поила, кормила, в отхожее место водила! Шулига я. Шу-ли-га!

«Но все же пришли к ней Шулигу. Пусть пригля-дите» — подсказала память. И вдруг время, обезумев, рвануло назад, завертело перед глазами Айши про-шедшие дни, отсчитывая с самых близких: нелепая бабья возня в рассветном лесу; бегущий с ней на пле-чах Харек; обоз варгов; телега; светловолосый друид с собственным кинжалом в боку; она сама, идущая сквозь битву, будто настоящая Белая Девка; холодные щеки Бьерна под ее ладонями...

— Бьерн... — прошептала болотница. Закрыла ли-цо ладонями, всхлипнула. — Бьерн!

Ее затрясло, мелко, словно в лихорадке. Изнут-ри наплыла невыносимая горечь, стянула обручем горло, резью ударила по глазам. Веки набрякли, став невероятно тяжелыми, слезная пелена застелила взгляд.

— Бьерн, — повторила Айша. Оторвала ладони от щек, подняла лицо к той, что недавно пыталась ее убить, зацепилась взглядом за ямочки на пухлых женских щеках. — Он... Он...

— Да ты скажи... — Шулига пододвинулась к бо-лотнице, прикоснулась мягкими пальцами к ее воло-сам, провела ласково, будто утешая. — Скажи, не ту-шуйся... Все легче будет...

— Он...

Хвити отступила, оставляя в Айше обычную чело-веческую боль. Не договорив, Айша рухнула лицом в теплые бабьи коленки и заплакала...

Боль и нежелание жить ушли со слезами. Остаток ночи Айша проспала, прижимаясь к пухлому боку Шулиги, а утром, с первыми зачатками света, бегле-цы двинулись в путь. Первой шла Шулига — она хо-рошо знала здешние места, хоть по рождению была ободриткой, а не варгой. Ее отец, один из ободритских кнезов по имени Ист, выдал ее замуж за воина-варга, когда Шулиге не исполнилось и двенадцати лет. Муж-воин умер в первый же год ее замужества. Оставшись вдовой, Шулига присмотрела себе нового жениха-одного из озерных варгов.

— Он был высоким и красивым, — топая впереди Айши и отгоняя сломанной веткой весеннюю мошку, рассказывала Шулига. — Но главное — он был бога-тым. Имел свой дом, двух жен, лошадей и скотину в усадьбе...