Да, волчье мясо — харч не сладкий,

— Слова Трира говорят о незнании. Бароны Ней-стрии союзны с Карлом. Если дать им время, они вско-ре соберут против нас большое войско. Будет славная битва, но она не поможет нам добыть богатства Пари-жа. Ждать нельзя. Но нападать самим тоже нельзя. Я слышал, что многие из баронов имеют боевые кораб-ли и что в войске Карла они тоже есть. Если так, то на-падать с реки на левый берег, зная, что в спину ударят корабли и стрелы с правого — неверно...

Он рассуждал как опытный хевдинг, но его слова не нравились ни эрулу, ни дану. Сдерживая недоволь-ство, Красный повторил:

Что ты хочешь?

Рюрик задумался, поковырял носком сапога землю.

Пока он размышлял, Сигурд подумал, что о кораб-лях и баронах Рюрику наверняка рассказала его жен-щина. В Руане она упросила Рюрика купить ей обе-рег — мешочек на красной веревочке. Она присмотре-ла этот оберег на шее у какой-то старухи, долго говорила с ней, а потом то ли лаской, то ли нытьем вы-просила его за одну серебряную монету. Тогда Рюрик впервые назвал ее Эрной, что на северном языке озна-чало «затейница». Она не спорила с новым именем, ластилась к Рюрику, многое ему рассказывала о стране франков и вроде ничего не держала за душой, но Си-гурд чувствовал в ней что-то потаенное, неприятное. Бонду не нравилось, как по утрам она, просыпаясь, во-ровато выбиралась из-под старой шкуры, как она улы-балась, глядя на берег, и как постоянно гладила паль-цами висящий на шее оберег. Но она оставалась первой женщиной Рюрика...

— Легко рассказывать о возможных бедах, не го-воря, как их избежать, — насмешливо сказал Трир.

Мысли бонда плавно переплыли на предсказанные Рюриком беды. В голове Сигурда возникла картин-ка вроде тех, что иногда рисовал Тортлав: река, по обоим берегам — вражеское войско, у берегов — ко-рабли короля, и меж ними, словно в волчьей пасти-драккары... Вот если бы драккаров не было...

— Надо напасть с суши, — сказал Сигурд.

От вперившихся в него внимательных взглядов бонду стало жарко. Ладони вспотели, кровь ударила в голову.

— Что ты сказал, бонд? — устало переспросил кто-то.

Звонкий голос Рюрика перебил его:

— Он сказал, что мы должны оставить корабли здесь, а сами сойти на левый берег и напасть на «малое» войско Карла. На то, что стоит на левом берегу...

Мысленно Сигурд вознес хвалу Богам и своему юному хевдингу, — все взоры вновь устремились на мальчишку.

— Нам нельзя оставлять корабли, — задумчиво возразил Рагнар.

— Тогда пусть корабли с частью людей идут по ре-ке и затевают бой, а другая часть людей пойдет сушей и ударит врагу в спину, — предложил Рюрик.

Убрал со лба светлую челку, облизнул губы. Он нервничал, хотя старался этого не показывать.

— Разделение губит войско, — Рагнар не сопротив-лялся, просто размышлял вслух.

Трир отошел от него, приблизился к своим корм-щикам. Собравшись в кружок, они принялись о чем-то совещаться.

— Хотя... — Рагнар сцепил кисти рук в замок, хру-стнул пальцами. — Мне по душе слова воспитанника Олава. Кто еще думает, как я7

Думали многие. Последними руки подняли люди Трира. Клешня разумно решил не спорить с конунгом эрулов — он оставался в меньшинстве. Красный до-вольно выдохнул, выдернул из земли факел, осветил лица собравшихся:

— Тогда мы выступим на рассвете, дети Одина. Пусть каждый хевдинг возьмет с малого корабля де-сяток воинов, а с большого — два десятка и сойдет с ними на берег. Я пойду с теми, кто двинется по суше, а Трир поведет в бой корабли. Сила наших мечей и во-ля великого Одина решат нашу участь!

Хевдинги зашумели, разбредаясь к своим кораб-лям. Латья и Гримли, обступив Рюрика, принялись что-то горячо обсуждать, а Сигурд подумал, что зря не взял в оружейной лавке в Руане новый меч. День-ги-то у него были... А то у старого совсем поизноси-лась рукоять, к тому же она была слишком широкой для небольшой ладони бонда...

Этот день Сигурд запомнил надолго. Было темно, они шли вслед за посланцем Готфрида, растянувшись длинной и широкой цепью. Иногда — по колено в воде, иногда — продираясь сквозь заросли кустов. В сапогах хлюпала вода, от волнения было зябко, тяжелыи щит давил на плечо. При каждом шаге меч подпрыгивал и бил Сигурда по ноге. Сначала бонд чувствовал боль от ударов, но потом бедро словно одеревенело, и он уже ничего не чувствовал, даже усталости, — ноги шагали сами по себе. Перед ним в сумраке маячила спина Торт-лава, справа сопел Гримли, слева текла Сена. Никто не разговаривал, но доспехи бряцали так громко, что скрежет расползался над рекой, смешиваясь с плеском воды, треском ломающихся веток и шумным дыханием сотен воинов.