Да здравствует король (СИ)

Она не знала, в какой именно момент начала плакать и шептать «Отпусти, отпусти». Ведьмачка повернула лицо на бок, поняв, что руки эльфа теперь заняты, и слезы тут же подступили к глазам. Слабость, боль и отчаяние мешались внутри, котел чувств вскипал, и слезы – были лишь его пеной. Ведьмачка хныкала, хныкала в руках короля, пока тот продолжал издеваться.

– Смотри на меня, Ласточка. Смотри. На. Меня, – произнес он отрывисто, сопровождая каждое свое движение очередным толчком.

И та повернулась. Послушно, так, как ее только что научили. Изумрудные глаза девушки светились гневом, в них плескался дикий огонь, боль, ненависть. В них отчетливо виднелся раболепский страх, принесший королю истовое наслаждение, в них билась тревога, которой он не слышал в шепоте и мольбах. Эльф не пытался утереть ее слезы, облегчить боль или снизить напор. Он двигался быстрее и жестче, не отрывая взгляда.

Надо было отвлечься, думать о другом и представлять себя в ином месте. Только Цири не могла, видя перед собой его знакомое лицо, чувствуя вкус и запах. Низ живота горел огнем, в глазах все также стояли слезы, а губы разлеплялись лишь для того, чтобы обронить очередной стон. И сознание, словно решив прийти своей носительнице на помощь, нашло выход из положения первым. Оно начало гаснуть, погружаясь в живительный мрак не то забвения, не то сна.

– Мое, – шепнул он, наклоняясь к ее уху.

Эредин закрыл глаза, завершая акт воспитания. Его последнее движение могло принести ей особенно яркий приступ боли, только тело уже не передало сигнал. Король не заметил сомкнутых очей ведьмачки, ее мирного дыхание и высыхающих на щеках дорожек от слез. Он просто слез с нее, отпихнул от себя девчонку и провалился в блаженный сон, окруженный запахом пота, алкоголя и «подвига» подчинения.

========== 7. Выбор компании ==========

Ночь выдалась мягкой, мрак ее шелкового платья окутывал все вокруг, холодные руки гладили засыпающих по спутанным в дремоте волосам. Теплая летняя ночь, сладкая, долгая, желанная. Она должна была принести успокоение своим появлением, должна, но не всем. Нет.

Кошмарные сны – худшее, что могло придумать Провидение. Сон был призван в этот мир для того, чтобы дарить уставшим за день людям отдых, позволять им на время забыться в мрачном сумраке ночи, спрятаться в иной мир, готовый обнять и успокоить после дневного падения… И что же хорошего в том, что мир этот вместо ласки показывает уставшим свои острые зубы, что вот-вот оторвут из страждущих тепла кусок жирной плоти?

Ведьмачке повезло прожить эту ночь без сновидений. Рассудок ее пребывал в полной темноте, насыщался силами, которые днем Цирилле придется сдержать в узде и не выдать лишнего слова, опасаясь за собственную шкуру. Вдруг и ее распнут также, вдруг ее хладный труп вывесят на стенах дворца в назидание? Проснулась девушка от того, что поясница ее загорелась болью. Острой, тянущей, идущей снизу-вверх, чтобы добраться до шеи и спрыгнуть обратно, повторяя свой танец вновь и вновь.

Веки поднимались неохотно. Тело просыпалось медленно, объятья сна нравились ему больше, чем колющие удары наступающей реальности. Очнувшись, Цирилла поняла, что поясница – не самая главная ее беда. Болело все, каждая мышца, каждый сантиметр кожи, любая кость, спрятанная за розовой девичьей плотью. Ее словно сломали там, за стенками бледной кожи, и теперь неровно склеили.

Подняться оказалось сложнее, чем распахнуть глаза, и несколько минут девушка лишь лежала, не шевелясь. Она смаргивала вчерашние слезы, вспоминая, кусая губы в нарастающем отвращении к самой себе. Пока короля не было рядом, время шло медленно, секунды ползли друг за другом, не решаясь ускорять ход… Оказалось, что над кроватью Эредина вычеканены незнакомые Цирилле эльфийские слова, каждое из которых отделено от следующего точкой.

Времени, чтобы прийти в себя и осознать плачевность положения – было мало. Ведьмачка только-только начала осознавать, в чьей она спальне, как дверь отворилась. Тихо, словно входящий заботился о ее покое, словно он не желал тревожить спящую девушку сверх меры. Цирилла осторожно повернула лицо ко входу и заметила в дверном проеме знакомую ей фигуру. Король вернулся, чтобы повторить акт вчерашнего надругательства.

Он остановился, встретив ее взгляд. Должно быть, Эредин и сам желал пробраться внутрь незамеченным. Король закрыл за собою дверь, быстро накинув на лицо маску безразличия, приправленного щепоткой самодовольства. Он прошел вперед, намеренно не смотря на девушку, а после остановился лицом к своему же портрету, позволяя Цирилле созерцать его прикрытую домашней рубахой спину.

– Ты проснулась?

Вопрос звучал до хохота глупо, но Цири не могла смеяться сейчас. Она смотрела вперед, на повернувшегося к ней спиной короля и хмурила брови. Говорить не хотелось, но меньше всего она желала именно слушать. Его холодный властный голос возвращал девушку в прошлую ночь, полную страха, боли и унижений, любое слово – точно удар, запечатленный на ее коже ярким синяком. Лучше стискивать губы в ожидании, чем потакать такому ходу событий.