Да здравствует ворон!

– Считается, что отец этой Тамаёри-химэ из Камо был воплощением ятагарасу. И по одной из версий, божеству, которое обратилось в алую стрелу, был посвящен храм Хиёси-тайся. В этом храме также поклонялись Тамаёри-химэ из Камо и ее отцу, чей настоящий облик – ятагарасу. А прислуживала там божественная обезьяна по имени Масару. Вот тэнгу и предположил, что на этой горе устроили святилище – ответвление храма Хиёси-тайся. Сто лет назад что-то случилось. Тогда Тамаёри-химэ превратилась в посвященную, Ямагами лишился имени и преобразился, Масару рассвирепел, а ятагарасу сбежали в Ямаути.

Масухо-но-сусуки покачала головой.

– То есть истинная сущность Цубаки-сама – тот божественный ребенок?

– Камовакэ Икадзути-но Ками, если верить тэнгу.

– А имя истинного Золотого Ворона – это имя отца Тамаёри-химэ? Камотакэ…

– Камотакэ Цуноми-но Ками. Но это тоже предположение тэнгу.

Голос молодого господина звучал все менее уверенно, и Масухо-но-сусуки нахмурилась.

– И что, когда Ваше Высочество назвали этим именем – Камотакэ-как-там-его, – к вам вернулась память?

Молодой господин не ответил. Глядя на него, девушка спросила еще подозрительнее:

– Это действительно так?

Похоже, тэнгу и молодой господин рассчитывали, вернув имя, вернуть и память истинного Золотого Ворона. Масухо-но-сусуки и раньше сомневалась, что божество и его имя связаны между собой именно таким образом, но теперь вообще перестала что-либо понимать. Молодой господин же выглядел так, будто она ударила его по больному месту.

– Честно говоря, я не знаю. Но ведь мы не можем медлить, – сказал он с несчастным видом. – Завтра я попробую назвать это имя Ямагами-сама и посмотрю, что случится.

– Что значит «не можем медлить»? Что-то случилось?

Молодой господин задумался, словно не знал, какую часть стоит ей рассказать.

– Теперь уже поздно скрывать ваши тайны. Если что-то должно произойти, мне ведь тоже надо подготовиться, – заявила Масухо-но-сусуки.

– И то верно, – кивнул он и оглянулся, проверяя, нет ли поблизости обезьян, а потом произнес приглушенным голосом: – На горе уже появился герой, истребитель чудовищ.

Девушка не сразу осознала смысл этих тихих слов.

– Герой? Истребитель чудовищ?

– На этой горе Ямагами и обезьяны пожирали людей. Вот и появился тот, кто уничтожит их. Поэтому я и спешу.

Он вздохнул. Если Ямагами не сможет полностью превратиться в божество, герой наверняка убьет Цубаки.

– Что это значит? – возмутилась Масухо-но-сусуки. – Цубаки-сама никакое не чудовище!

– Это верно, благодаря Сихо и тебе Цубаки постепенно снова становится Ямагами. Но ведь это превращение еще не завершено. Любая мелочь может снова превратить его в убийцу. А этого допустить нельзя. Поэтому мы и хотим, чтобы он скорее вернул себе божественное имя и завершил свое становление.

Больше молодой господин ничего не сказал, однако у Масухо-но-сусуки сложилось впечатление, что узнать имя божества будет недостаточно.

Она не ошиблась. Когда на следующее утро молодой господин поведал Цубаки его прежнее имя, божество восприняло его не слишком благоприятно. Более того, он выбранил молодого господина за глупости, и в конце концов тот, смущенный, ушел.

Масухо-но-сусуки считала, что стоило отказаться от этой мысли, однако ее тоже беспокоил этот «герой». У нее возникло неприятное предчувствие.

– Как-то это нехорошо.

Она готовила ужин, погрузившись в свои мысли. Услышав, что к ней внезапно обратилась Сихо на языке Ямаути, девушка вздрогнула.

– Госпожа Сихо! Так вы понимаете нашу речь? Когда вы успели научиться?

Сихо улыбнулась.

– Я очень хотела с тобой поговорить. Совсем чуть-чуть выучила. – И посвященная громко вздохнула. – Надзукихико неправ. Невозможно сразу вернуться к своей прежней сущности, лишь узнав имя.

– Я тоже так считаю.

Масухо-но-сусуки никак не могла убедить себя в том, что поиски имени, предпринятые тэнгу и молодым господином, все решат. Она сказала об этом Сихо, и та мило улыбнулась:

– Мы с тобой думаем одинаково. Конечно, имя – это и есть осознание. Последовательность из нескольких звуков придает осязаемость невидимой истории. И все равно одни звуки нам явно не помогут.

Сихо говорила, будто пела.

– Цубаки сам должен осознать, кто он такой. Жаль, что вороны и тэнгу этого не понимают.

– Простите… – Масухо-но-сусуки наконец заметила какую-то странность.

Девочка работала руками, не отрывая взгляда от разделочной доски, и внешне выглядела как прежняя Сихо. Но разве можно вести такой сложный разговор на чужом языке, если ты училась ему совсем чуть-чуть?

– Госпожа Сихо, а как у вас получается говорить на нашем языке?

Та, подняв взгляд от доски, непонимающе взглянула на Масухо-но-сусуки и удивленно покачала головой.

Очень скоро Масухо-но-сусуки убедилась, что ее плохое предчувствие не было плодом ее фантазии.

Цубаки с собакой резвились в воде. Однако известие, которое принес Оодзару, вмиг превратило спокойный день в ад. Она не поняла, что сказала обезьяна, потому что та говорила на языке внешнего мира. Однако Сихо, услышав его, побледнела и заспорила о чем-то с Цубаки.