Да здравствуют медведи!

Весь следующий день команда «девятки» была неработоспособна. Валялись на койках с головной болью, мучались животами. Перегрелись все-таки на маланге.

— Трабахадорес! — ворчал старпом. — Натрабахались!

«Не один Монтень думал»

Пятые сутки «Земгале» идет на юг вдоль американского берега. С каждым днем становится все жарче. Мы выбираемся спать на верхний мостик, над рубкой.

Пошатывается над головой звездный купол. Под левый борт подкатывается ровная высокая зыбь: «Белла» прошла на север. А с правого борта несется в эфире вперемежку с джазом истошная торговая реклама.

Как только мы вышли из залива Кейп-Код, где пережидали, пока пройдет ураган, радист-пассажир Толик Зайцев, соскучившись по работе, сел за рацию. И тут же поймал «SOS».

Бостонская береговая охрана на волне международной радиосвязи сообщала: «Всем! Всем! Всем! В восьмидесяти милях восточнее мыса Чаттем терпит бедствие американский траулер — пожар в машине!»

Толик с Генрихом кинулись к капитану. Тот быстро прикинул по карте:

— Что-то около ста миль, десять часов ходу. Не успеем — сгорит. Но ведь это в районе наших баз…

Генрих, не дослушав, ринулся назад, к рации. Мигом вызвал калининградскую базу «Октябрьский». Там еще ничего не знали.

Недель через пять, в Гаване, мы прочли в газетах благодарность правительства Соединенных Штатов русским рыбакам, которые спасли своих американских коллег. Как-никак была в этом хоть крохотная, но и наша заслуга.

Но сейчас, двигаясь к Флоридскому проливу, мы не знали, успели наши ребята или нет, удалось ли им подойти и снять людей.

Принятый Зайцевым сигнал бедствия задал тон матросским разговорам. Тралмастер Межински рассказывает, как его, еще молодого матроса, намотало на рол. Зацепило рукавицу разлохмаченным тросом, а до контроллера, чтобы выключить питание, не дотянулся. Два оборота прокрутился на барабане, прихваченный стальным канатом. Потом год валялся в больнице. Спасибо, груз был невелик и до берега недалеко, а то и вовсе мог бы отдать концы…

Эна тут же вспоминает, как в первом рейсе с их траулера смыло моториста — вышел на шкафут выливать ведро и пропал. А волна была баллов девять.

— А вот у нас было дело в Датском проливе, — задумчиво говорит Лешка. — И вообще-то поганое место этот пролив между Исландией и Гренландией — дует и дует, как в трубе. Неделю, бывает, только носом на волну работают. А тут налетело сразу, мы не успели сети разобрать, — видим, идет. Повалились на палубу, за мачту уцепились. Ка-ак ахнет! Думали — не вынырнем больше. Вода, однако, скатилась, а я на ноги не могу встать. Что такое? Гляжу — сапоги до половины волной стянуло, ей-ей. А тут вторая волна идет, здоровенная. Еле-еле на карачках уполз под полубак. С волной, братцы, шутки плохи…

Все, однако, единодушно решают: хуже, чем пожар в море, и придумать ничего нельзя.

Верхний топовый огонь на мачте светит, как ночник. Теплый ветерок мягче пухового одеяла. Зыбь убаюкивает, умиротворяет. Под качающимся звездным куполом дневные страсти и заботы оседают на дно мелким песком…

Будят меня два коротких, как точки, авральных звонка. Кажется, только глаза закрыл, а уже четыре. Пора на руль.

Это вторая вахта, которую я стою ночью со старпомом. Анатолий Охрименко, кубанский казак с лихими, пышными усами, любит звезды.

Выйдет на крыло «взять» какую-нибудь навигационную звезду — Альферас там или Меррак, рассчитает по ним координаты. А потом с охотой учит меня читать небо. Показывает созвездия. Волопаса, похожего на водяного жука с двумя задними лапками. Королеву северного небесного свода Кассиопею — сияющую ломаную цепочку, наподобие «дубль-вэ». Называет входящие в них звезды — Кафф, Шедар. Названия у большинства навигационных звезд арабские. Средневековые арабы были замечательными астрономами и математиками. Одно из величайших достижений человеческой мысли, алгебра, как и многие звезды нашего неба, тоже носит арабское наименование.

Я пытаюсь найти Полярную звезду и определить, где север. Чтобы разобраться в звездном океане, мне сначала нужно обнаружить Большую Медведицу, как неумелому танцору нужно каждый раз начинать от печки. Но Медведицы не видать — то ли зашла за горизонт, то ли закрыта тучей. Анатолий удивляется моему невежеству, — Полярную звезду также легко найти, если провести воображаемую прямую через центр Кассиопеи…

Ночь, одиночество, звезды располагают к откровенности.

— Значит, по-твоему, ничего лишнего я не сказал? — неожиданно спрашивает старпом.

Вечером, узнав, что я читаю по-английски, Анатолий показал мне «Почтовую звезду» — «Мейл Стар», канадскую газету, где он снят вместе с двумя канадцами на фоне советского флага. Под снимком напечатано интервью.

Месяц назад «Земгале» зашло за продуктами в Галифакс. Как всякое советское судно, оно привлекло внимание населения. Корреспондентов же прежний капитан спихнул на старпома. Статья была вполне дружелюбная. Репортеры интересовались, сколько зарабатывают советские рыбаки, в каких районах они промышляли, сколько месяцев не были дома. Кончалась она так: