Daigaku-kagami (СИ)

Подхватив Гилберта за ноги, Ваня потерся членом о его задницу, а тот шире раздвинул ноги и приподнял бедра. Выдавив смазку на ладонь, Иван щедро размазал ее по своему члену, и, залюбовавшись, провел влажным пальцем по входу. Гилберт вздрогнул от холодного прикосновения, глубже насадился на палец, двинул бедрами, застонал, и посмотрел на Ваню так, что у того член встал еще сильнее. Добавив больше смазки, Иван вставил сразу два пальца, и вместе со стоном на лице Гиберта отразились все эмоции. Сначала то безумное желание, потом дискомфорт — тогда светлые брови сошлись на переносице, а затем, когда Ваня привычным жестом надавил на простату — блаженство. Гилберт застонал, его губы покраснели от поцелуев, и он двигал бедрами в так пальцам внутри. Иван добавил еще один, а другой рукой размазал смазку по своему члену, слегка подрачивая.

Когда Гилберт был уже готов, Ваня вытащил пальцы с легким хлюпающим звуком. Байльшмидт застонал возмущенно, приоткрыл глаза, нахмурился, но Иван накрыл его губы поцелуем, и тот забыл о том, что был чем-то недоволен. Ваня толкнулся внутрь, легко растягивая стенки, и Гилберт под ним выгнулся от волны удовольствия. Он хрипло простонал, подался бедрами навстречу, и Иван вошел на всю длину, замирая внутри. Его член дрожал от напряжения, и Ваня, не сдержавшись, сильнее двинул бедрами, застонал, с силой вбиваясь внутрь, поймал губами стон, тяжело выдохнул на ухо. Он подмял Гилберта, прижал его к себе, и тот вцепился ему в спину, взмокшей грудью прижимаясь к Ваниной груди. Иван стиснул его задницу, раздвинул, насадил на член, снова ускорился, тяжелым дыханием обжигая шею, а потом замер внутри, и его член подрагивал от напряжения.

Ваня снова легко толкнулся внутрь, он чувствовал, как с каждым толчком приближается к оргазму, но хотел продлить удовольствие, поэтому замедлился, двигался плавно и глубоко, на всю длину. Гилберт приоткрыл глаза и пошло улыбнулся — и этого было достаточно, чтобы Иван, зарычав, вернул прежний темп, жадно втрахивая Гилберта в кровать.

Байльшмидт громко застонал, потянулся вниз, к своему члену, но Ваня перехватил его руки, заломил за голову, прижался теснее, так что член Гилберта оказался зажат между их тел. Гилберт попытался вырваться, дернулся, двинул бедрами, но Иван в ответ только прикусил его губу и сам обхватил член влажной ладонью.

И это было слишком — слишком приятно, слишком горячо, тесно, жарко, восхитительно жарко и слишком, слишком хорошо. Гилберт застонал, задрожал, и кончил себе на живот, а Ваня, оказавшись в плену тугих мышц, не сдержавшись, рухнул сверху. Толкнувшись глубже, он укусил Гила за плечо и кончил внутрь, с трудом сдержав стон.

Тяжело дыша, Брагинский вышел из мокрой скользкой задницы, и немного его спермы вытекло на влажные простыни. С трудом двигая руками, он прижал обессилевшего Гилберта к своей крепкой влажной груди и нежно поцеловал в макушку. Постепенно поцелуями он спустился на лицо, и светлая, все еще красная и блестящая от пота кожа в скором времени вся была покрыта поцелуями влюбленных губ.

Гилберт уже собирался задремать, но Ваня, подхватив его на руки, отнес в душ. Он включил теплую воду и, приобняв Гилберта за талию, встал вместе с ним под сильные струи. Иван бережно прошелся по алебастровой коже мочалкой, по-прежнему покрывая лицо Гила поцелуями, сполоснул их обоих, помог Гилберту выйти и обтереться пушистым полотенцем. Затем он уложил Байльшмидта на его кровать, а сам убрал испачканное белье со своей. Спать хотелось слишком сильно, чтобы еще и застилать кровать свежим бельем, так что Ваня просто упал рядом с Гилбертом, который тут же прижался к теплому крепкому боку, как будто напрашиваясь на еще один раз.

— Гил…

— Мм? — сонно отозвался тот.

— Знаешь, а я ведь тебя…

Гилберт запечатлел у Вани на лбу влажный целомудренный поцелуй, и прижал палец к его губам, не давая договорить, а потом улыбнулся хитро чему-то своему, закрыл немного погрустневшие глаза и мгновенно заснул, примостившись на плече.

***

— Сегодня драмкружок зал попросили в обеденный перерыв, видимо, показывать что-то будут. Пойдешь? — Гилберт положил на свой стол стопку тетрадей и с любопытством уставился на Ваню.

— Было бы интересно взглянуть, как они выкрутились, — тот, в свою очередь, наоборот, взял со стола тетради и направился к выходу. — Ты же их куратор и классный руководитель Артура, неужели не спросил?

— Он молчит. Такое чувство, что из него и под пытками ничего не вытянешь, — Гилберт закатил глаза. — Тоже мне, тайна мадридского двора. Ладно, звонок уже, встретимся здесь. Так и быть, променяю прекрасные места в первом ряду на возможность посидеть с тобой, цени.

Дверь закрылась немного раньше, чем он договорил последнее предложение, так что Ваня определенно не мог услышать последней фразы. Байльшмидт вздохнул, потянулся за новой пачкой тетрадей и тоже отправился на урок.