Daigaku-kagami (СИ)

— Ты должна отдохнуть, Лора, — сжимая ее руку, сказал Фрэнк, и Альфред не сдержал счастливой улыбки: несмотря на все трудности, у него была хорошая семья, где все искренне любили друг друга. — Я смогу позаботиться о себе один день. Ал, ты, похоже, вообще не заходил домой с тех пор, как приехал? — Альфред виновато понурил голову. — Марш в душ.

— Так точно, сэр! — шутливо отдал честь Ал.

— До моего выздоровления компания на тебе, — сдвинув брови на переносицу, добавил отец. — Опыт у тебя уже есть, справишься.

Альфред только кивнул. В прошлый раз он «управлял» дистанционно: отдавал все указания маме, проводил совещания через видеосвязь, разбирался с документами по ночам, едва не засыпая над скучными бумажками. Эта работа расходилась со всем, чем он когда-либо мечтал заниматься, и если раньше он готов был с этим смириться — большие деньги, казалось, стоили таких жертв, — то после того, как распробовал свободу на вкус, стало совсем невыносимо. Он хотел обсудить все с отцом после выпускного, Альфред знал, что тот поймет его, отпустит и даст шанс быть тем, кем он хочет быть. Мама, конечно, плакала бы, но потом познакомилась с Артуром, увидела, что Альфред счастлив, и тоже отпустила его. А теперь…

Впервые с тех пор, как уехал, Ал включил смартфон почти четыре дня спустя. За это время он, конечно, так ни разу и не вышел с Артуром на связь. Альфред боялся увидеть сотню гневных сообщений, боялся обещаний расправы и самой расправы, долго не решался зайти в социальную сеть. Его волнение было так сильно, что когда он увидел всего одно сообщение от Керкленда — он вздохнул с облегчением.

«Очень мило с твоей стороны».

Он долго думал, что ответить, собирался с духом, подбирал слова. Объяснение немного затянулось, но Альфред постарался, чтобы оно звучало как можно более правдоподобно и при этом не слишком обеспокоило Артура. А потом глубоко вздохнул, растрепал волосы на затылке и все стер. Отец просил не распространяться о его болезни: если слухи просочатся в прессу, его компанию за считаные дни раздерут на кусочки партнеры и коллеги.

Альфред был растерян: он не хотел обманывать Артура, но и правды сказать не мог. Он очень устал и чувствовал себя не слишком хорошо, поэтому не смог придумать ничего лучше, как просто пойти спать. Страх, неуверенность и стыд не давали ему заснуть почти до утра.

На следующий день писать Артуру уже не было никакого смысла — он наверняка увидел, что Альфред был в сети. Керкленд тоже не спешил налаживать контакт, и от этого Ал ненавидел себя еще сильнее. Он подвел Артура. Он обманул его доверие и даже не нашел в себе смелости признать это и извиниться. Альфред считал свою причину уехать достаточно веской, но она все равно не оправдывала его страх и молчание в течение стольких дней. Артур наверняка успел составить свою версию произошедшего, и вряд ли Ал выглядел в ней меньшим мерзавцем, чем он себя ощущал.

Еще через неделю случился третий приступ.

Фрэнк остался жив благодаря тому, что он все еще был в больнице — врачи среагировали немедленно и буквально вытащили его с того света. Его подключили к системе жизнеобеспечения, и пока ему ничего не угрожало, но никто не мог сказать, как долго продлится это состояние. Врачи разводили руками — они уже сделали все, что было в их силах.

— Вам стоит обратиться в эту клинику, — посоветовал врач, протянув Лоре визитку. — Они используют новейшие методики и их оборудование новее и точнее нашего. Конечно, стоить это будет дороже, но так у вас будет шанс сохранить жизнь мужу.

— Сколько времени у нас есть? — Альфред искренне восхищался своей мамой — даже в такой ситуации она не проронила ни слезинки.

— Месяц, — после недолгой паузы ответил врач. — Может, два.

Для Альфреда не стояло проблемы выбора: жизнь отца стоила любых денег. Даже если бы им пришлось продать дом и ценности, он бы не задумываясь сделал это. Поэтому страшные цифры он просто выбросил из головы. У него самый лучший и самый сильный отец. Он справится. Он выкарабкается, и тогда они смогут поговорить, и Альфред расскажет ему о своих планах, и все будет хорошо.

Его тогда не пустили к отцу, к нему разрешалось входить только по одному, и Альфред уступил маме. Она вышла из палаты в слезах, но на все вопросы Ала отмахивалась и переводила тему.