Дали глазами Аманды

Впрочем, у меня были другие проблемы. И прежде всего — денежные. Я совершенно поиздержалась и даже продала меховое манто, которое мне подарил Диринг во время нашей безмятежной жизни в дель Монико. Мне предложили роль в авангардной пьесе американца Майкла Мак-Клюра. Клуб, поставивший пьесу, располагался в северной части Лондона и назывался «Королевская голова». Вопреки традиции французских кафе-театров, где играли по вечерам, спектакль состоялся в обеденное время. Я была ангажирована за ничтожную плату и моим партнером был старый певец Проби, в прошлом очень знаменитый. Он пил, приходил на спектакль в полусонном состоянии и никогда не знал текста. Я подсказывала ему реплики, которые он умудрялся не слышать, и первые столики хором повторяли их за мной. Этот ужас длился неделю, потом Проби заменил Джонатан Крамер, тоже американец, но весьма одаренный, краснобайства и таланта ему было не занимать. Мы стали друзьями. Крамер играл в «Волосах», как Поль Жабара, которого он мне вскоре представил. (Жабара написал позже «Sic Донны Саммер»). Они были бесспорно талантливыми и слегка тронутыми. Поль, которому не продлили его разрешения на работу, в святой простоте приковал себя к решетке резиденции премьер-министра!

Спектакль сошел со сцены — моя карьера не продвинулась ни на шаг, но зато я приобрела симпатичных друзей. Мы часто ходили в синематеку Национального кинотеатра. Там устраивали вечера Мэй Уэст и крутили музыкальные комедии. Мы выползали оттуда в 6 часов утра, просмотрев семь или восемь фильмов подряд, спотыкаясь от усталости. После этих бдений я приобрела некую кинематографическую культуру, которая всегда удивляла моих друзей.

Во Франции движение хиппи не ослабевало, но в Англии оно уже не было прежним. Несколько андеграундных журналов (например «Oz») были запрещены из-за их непристойности; в музыке теперь меньше чувствовался Восток и психоделизм. Появилось больше уважения к интеллекту. В наш лондонский дом приходило много народу, например, Жермена Гри, лидер феминистского движения, автор «The Female Eunuch», известный манекенщик 60-х Джон Шримптон, который теперь занимался антиквариатом, кинематографист Поль Моррисей, писатель Нед Шерран и кое-кто из музыкантов.

Я была одна, когда Джимми Хендрикс, с взлохмаченными волосами и гитарой в руках, появился у нас на пороге, вероятно, по наущению нью-йоркского друга Пат. Он попросил разрешения укрыться у нас от преследований фанов. Я приняла его как нельзя лучше, долго говорила с ним о Брайане Джонсе, его друге, предоставила ему одну из комнат. Он жил у нас несколько дней. Единственная проблема, которую он нам создал, заключалась в его белобрысых поклонницах, занявших всю ванную.

Жертва наркотиков, как большинство музыкантов, Джимми умер вскоре после пребывания у нас.

Но жизнь продолжалась. Я получила водительские права и приобрела по случаю старую машину, латаную-перелатанную. Когда-то она была небесно-голубой. Когда оторвалась одна из дверец, мне пришлось заменить ее на белую. Но все-таки старая добрая «Минино» сослужила нам хорошую службу. Мы умудрялись залезать в нее всей компанией, чтобы добраться до «Трампс», новой модной дискотеки. На этой дискотеке Мик Джаггер ухаживал за Бьянкой, там можно было встретить сестер Коллинз, Джоан и Джеки, Питера Селлерса и моделей Оззи Кларка. В то время я работала для этого молодого кутюрье, любимого дитяти лондонского бомонда. Его магазин «Рэднор Волк» не пустел. Оззи был дружен с Дэвидом Хокни, о котором уже начинали поговаривать.

Другой презабавный магазин на Кингс Роуд назывался «Мистер Свобода». Там продавалась одежда с Микки-Маусами и прочими зверьками, популярные аксессуары, современная мебель живых цветов. В июле я вышла из самолета в аэропорту Жероны в футболке, купленной в этой лавочке, на которых был изображен Нодди, домовенок со звездой во лбу. Дали ждал меня там. Дали в жизни не летал на самолетах, но сутолока в аэропорту его веселила, тем более, что туристы все время показывали на него пальцем. Мэтр заметил мою одежду и спросил: «Что это такое? Оно очень идет к вашему cascaballet (маленькой погремушке, которую я всегда носила на шее)».

— Я приехал за вами, мы уезжаем в С'Агаро на поиски орла.

С'Агаро, курорт в 50 км от «Жероны» был гораздо более приспособленным для отдыха, чем Кадакес. Здесь находился известный дворец L'Hostal de la Cabina, где Дали зарезервировал номер. Мэтр загорел, на нем была очаровательная бархатная куртка, привезенная из Нью-Йорка.

— У меня появился чудесный портной, который сшил для меня кучу замечательных курток. Одна даже из жирафьей кожи… Вы не находите, что я помолодел?

Он и в самом деле чудесно выглядел.

— Я наконец-то обрел третье измерение! Я сделал сенсационные открытия. Вы удивитесь. Я собираюсь писать портрет Галы, совершенно особенный. Самый дорогой в мире!

В отеле Дали снял номер в наполеоновском духе, с имперским орлом над кроватью. Для меня была оставлена комната с видом на море и романтическую колоннаду.

— Сегодня вечером мы пойдем танцевать! — сообщил он.