Дали туманные

- А вот это, Василий Егорыч, проглотите да запейте смородиновым настоем, а то горько оченно... Только не спрашивайте, бога ради, что да откуда. Не ребенок, сами понимаете, если что непривычное, откуда оно может быть. Это "фенамена" называется. Силы и бодрости прибавляет, можно хоть трое суток не спать, и ничего...

- Зачем же мне бессонницей мучиться? Чем еще здесь заниматься, кроме спанья?

- А тут вы не правы, Василий Егорыч... Вам испытания предстоят, лучше силы не только поберечь, но и приумножить.

- Что за испытания?

Жаклина вздохнула.

- Ох, Василий Егорыч, вы как дите малое, честно слово... Вас же обвиняют... В убиении господина Букреева.

- Да не убивал я его!

- Я-то верю, ох, как верю, Василий Егорыч...

Неожиданно Жаклина заплакала.

- Ну, что ты... Ну, будет, будет, - утешал ее Василий.

- Ну, какой же вы бесчувственный, Василий Егорыч... Вы что, ничего не видите, не понимаете?

- Да вроде нет...

- Замуж меня возьмите, - еле слышно прошептала Жаклинка и спрятала лицо на груди у Красноморова.

- Да что ты? Как это замуж? Сама говоришь - обвиняют меня, а ты замуж... Не ко времени это. Я человек конченный. И потом ты не очень-то, в глазок, поди, наболюдают... И слышно все.

- Пусть их, наблюдают... Возьмете замуж-то? - всхлипнула Жаклинка.

- Но не в остроге о таких вещах говорить надобно... Да и на что я тебе дался? Неужто парней помоложе не сыскать?

Жаклинка плакала, привалившись к груди Красноморова. Ему пришлось обнять ее и по волосам погладить, успокаивая, как ребенка.

- Ну, будет, будет, - приговаривал Красноморов.

- Ох, Василий Егорыч... Ничего-то вы не понимаете...

Когда Жаклинку удалось оторвать от себя и выпроводить из закута, Красноморов, покачивая головой, зашагал по гулкому металлическому покрытию пола. Вот те на, думал он и губы его расплывались в довольной улыбке. И на что я им всем дался?

11

После ухода Жаклины Красноморов снова потерял ощущение времени. Он и спал и одновременно бодроствовал, отгонял навязчивые, набегающие друг на друга видения и о судьбе своей размышлял. Если все миром кончится, хорошо бы уйти подальше за городскую черту и поселиться одному в отшельничестве, а, может, и новые захоронения разведать, там и книги найдутся и даже - теперь он знал точно - пища на черный день. И Микешу можно было бы на эту вольницу взять, ежели согласится. Без людей оно, конечно, несладко придется, но вдруг удастся составить новую общину и жить без указаний...

Где-то за стенами острога назревал глухой шум. Красноморов прислушался - он распознал слитный гул множества голосов, над которым время от времени вздымались звонкие всплески выкриков. Красноморов почувствовал голод, но его, похоже, кормить и не собирались.

Громыхнули шаги за дверью, в закут вошли курсанты, давешние ли, другие, Красноморов не мог определить, потому что они были замотаны сетками по самые глаза. Красноморов вывели в коридор и потащили, выворачивая руки.

Через некоторое время он вдохнул морозный воздух и почувствовал острый запах еловых досок. Красноморова подняли на помост, наспех сколоченный на городской площади и запихнули в огромную металлическую клетку.

Внизу волновлась толпа. С первого ряда со злобной скорбью смотрели вдова и дочь Букреева. Их лица, обрамленные черными платками, выглядели бледными треугольниками. Рядом примостилась сморщенная желтокожая Гегемона, прятавшая руки в огромную меховую муфту. Где-то в задних рядах Красноморов узнал нацеленные на себя испуганно смотревшие из-под платка глаза Жаклинки. Встречались и другие знакомые лица, теперь отчужденно-злобные, застывшие в заинтересованном ожидании. А вот никого из технарей Красноморов не разглядел. И Микеши не было тоже. Ну, слава богу, подумал Красноморов. Нечего Микеше при его позоре присутствовать. Как-нибудь и сам справится. Да и что хотят-то от него? Поди, судить будут. Невиновного-то. Ну, дела.

В центре площади, неподалеку от помоста, стоял дубовый стол, покрытый зеленым сукном. За столом сидел мало знакомый Красноморову Ефим Кудряш, приходящийся троюродным дядькой его матери. Кудряш носил смешное и малопонятное, но почему-то почетное прозвище "полковник". Прославился Кудряш тем, что лет тридцать назад, еще в пору белоголового детства Василия, он отловил двух диковинных тварей, неизвестно откуда появившихся в речке Белке ниже плотины небывало жарким летом. Твари, каждая по метру длиной, были покрыты толстой с наростами кожей, их морды оканчивались кровожадно острыми зубами. Впрочем, твари эти вели себя весьма не агрессивно и чуть ли не с готовностью сдались в руки Кудряшу. Потом, много лет спустя, время от времени вспыхивали споры, откуда эти твари могли взяться. По старым книгам определили, что это так называемые крокодилы, никогда прежде (в том числе и до Обновления) здесь не водившиеся. А спорили о том, являются ли эти крокодилы мутантами - вырожденцами, иными словами, уродцами или же они по каким-то неведомым водным путям попали сюда из жарких и далеких стран - благо лето стояло на редкость знойное. Крокодилов поначалу выставляли на обозрение, но бедняги вскорости сдохли.