Дальнее зрение. Из записных книжек (1896–1941)

Вся тенденция бедных людей в том, чтобы как бы то ни было освободиться от первого и обеспечить себе второе, и это самый тонкий и самый порочный идеализм, безудержное самоутверждение, для которого высшим достижением представляется безграничное «творчество»: не нахождение того, что есть, а насаждение того, чего не было! Тогда материализм берется не в смысле по содержанию и материально независимой от человеческого произвола Истины Бытия, а в смысле лишь обеспечения того, что среда вне человека есть всего лишь слепой и безумный предмет для операций sans gene! У человека и человечества нет ответственности пред Бытием! Они могут делать что хотят, безответственно. Вот тот путь, на котором нет выхода человека к человеку, нет собеседования. Есть же всего лишь настаивание каждого на своем! Каждый на своем или, в лучшем случае, на групповом самоутверждении!..

Бухарин мечтает, что «прошлое сохранится лишь в истории, в науке истории, в организованной памяти человечества». Прошлое сохранится для идеалиста не в нем самом, как оно было и строило будущее, а в науке о нем. Наука же в наших руках, ибо мы ее строим естественно, как хотим и как настроены! «Организованная память человечества» хочет помнить, очевидно, лишь то, что отвечает признанным интересам человечества! Все это всеочевиднейший идеализм самого порочного типа, мечтательное и скверное царство самоутверждения!

Некто сказал, что марксизм есть элементарная ошибка, поскольку он делает попытку разрешить проблему бытия как уравнение с одним неизвестным, указывая в «Капитале» всеопределяющий аргумент для тех зол, которыми страждело человечество в истории. Но дело не в капитале, а в той «Ding an sich», которая за ним скрывается, а она есть в самом деле такая сила, которая достаточна для того, чтобы исказить лицо жизни: это стяжательство и сребролюбие, могущественная страсть, одна из главных в «неестественности Адама»; согласно апостолу Павлу, «корень всем злым сребролюбие есть, его же неции желающе заблудиша от веры и себе пригвоздиша болезнем многим». Подобно тому могут указывать величайшее заблуждение в том положении, что нужно «не изучать, а изменять мир». Очень нетрудно усмотреть те величайшие заблуждения, которые могут получиться из этого принципа, взятого отвлеченно! Легче всего, конечно, для невежды, не отягощая себя изучением неизвестного, начать с настаивания во что бы то ни стало на своем! В этом крайнем выражении самоутверждения, без сомнения, заключен глубокий порок. И тем не менее принцип вполне правилен, если взять его в соответствующих условиях. Все христианство живет противопоставлением того, что фактически сложилось, тому, что требуется сердцем. Можно сказать, что требованием радикального преображения мира живет каждая христианская душа в противовес тем, кто согласен подчиниться стихиям мира! Значит, заблуждение не в том, что поставлено требование изменить мир, а в том, что аргументом такого изменения поставлено самоутверждение вместо любви, и Двойник поставлен на место Собеседника!

Душевный человек… «кроме чередования помыслов своих о другом, чем думать, или внимать тому, что говорит другой, не способен» (Никита Стифат). Одна «логика последовательности» и один «критерий истины из последовательности» остается там, где утрачено реальное разумение Живой Истины в ее Бытии! Остается тогда – или самоутверждение в формальной логике, или самоутверждение в настойчивом действии каждого за себя.

17 января 1937

Из сопротивления геометрической теории, как универсальной претензии, родилась механика. Из сопротивления механическому универсализму родилась физика. Из сопротивления физической непрерывности родилась химия индивидуальных веществ. Из сопротивления физико-химической метафизике мертвой среды рождается биология. Так из благодетельного сопротивления теоретическому вожделению рождается истина. Материя это и есть тот носитель сопротивления нашему вожделению, от соприкосновения с которым рождается истина. Можно сказать: что было бы, если бы не было сопротивления! Куда занесло бы тогда человека и его попытки неудержимого прожектерства! Если бы не зависящее от нас благодетельное сопротивление, что бы мы успели уже наделать в нашем детском устремлении все ломать и переделывать по своему?!

Итак, все вновь и вновь, все с разной стороны начинаем мы понимать, что сопротивление материи, ее непроницаемость, ее упорство, инертность и инерция – даны нам «для упражнения свободы»! Из столкновения с нею мы приходим к закону. Пока свобода не воспитана, пока она представляется «дичком», как гибельна она оказывалась бы в своих вожделениях!

26 января 1937