Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Впрочем, соглашение, подписанное Президиумом верхнеудинского правительства и владивостокской парламентской делегацией 20 августа 1920 года, оставляло шанс на компромисс. Стороны согласились сформировать единую демократическую ДВР, находящуюся «в органической, политической и экономической связи с Советской Россией» и в дружественных отношениях с Японией, Китаем и другими иностранными государствами. Было решено созвать съезд вне зоны иностранного влияния на основе всеобщего голосования, чтобы завершить объединение «фактически и юридически» и выработать Конституцию. Семёнов и его представители были исключены из переговоров, хотя 14 августа 1920 года Троцкий согласился помиловать Семёнова и зачислить его в Красную армию (после того как ему вроде бы передали из Верхнеудинска соответствующий запрос от Семёнова)[577]. Вместе с тем владивостокская делегация и верхнеудинское правительство не достигли соглашения по поводу конференции областных правительств. Шумяцкий настаивал, что речь может идти только о конференции местных властей под общим руководством правительства ДВР, а делегация отстаивала независимый статус каждого из областных правительств[578].

Несмотря на кажущийся успех делегации, Временное народное собрание Дальнего Востока отвергло Гонготскую декларацию с ее указанием на приоритет верхнеудинского правительства. 19 августа 1920 года оно отозвало делегацию, тем самым сделав подписанное на следующий день Верхнеудинское соглашение недействительным[579]. Но на обратном пути делегация заключила новое соглашение с Семёновым, подписанное 24 августа 1920 года на станции Хада-Булак. Верховная власть над Забайкальской областью передавалась Временному правительству Дальнего Востока при условии, что не менее трети депутатов Временного народного собрания Дальнего Востока во Владивостоке будут представлять Забайкалье. Семёнов оставался атаманом всех казачьих войск Дальнего Востока и командующим силами Забайкалья. Семёнов приказал Читинскому народному собранию, распущенному 23 августа 1920 года, вновь собраться 28 августа 1920 года и вновь передал ему всю гражданскую власть в ожидании избрания забайкальских депутатов во владивостокский предпарламент[580].

Таким образом, подписание Верхнеудинского и Хада-Булакского соглашения парламентской делегацией, чьи полномочия были отозваны, привело к патовой ситуации. Депутаты Временного народного собрания от крестьян и умеренных социалистов отказались признавать Верхнеудинск центральным правительством и настаивали на демократическом объединении. Депутаты-крестьяне вообще были склонны поддерживать большевиков, когда речь заходила об отношениях с Семёновым, но подвергали критике политику национализации и коммунизм. Газета «Вечер», сочувственно относившаяся к позиции крестьян и умеренных социалистов, заявляла, что подписание соглашений сразу с Верхнеудинском и Читой доказывает, что Владивосток является устойчивым политическим центром для демократического объединения[581].

Японское командование отрицательно относилось к желанию Верхнеудинска возглавить объединенную ДВР: в его распоряжении находился план создания антияпонского и даже антиамериканского «интернационалистского» буфера, который верхнеудинское отделение Дальбюро приняло по инициативе Ширямова перед его уходом из организации. В начале сентября 1920 года «Владиво-Ниппо» сообщала, что на российском Дальнем Востоке могут оформиться две республики – читинско-владивостокская и верхнеудинско-благовещенская[582].

Но прежде чем процесс объединения окончательно зашел в тупик, политическая ситуация в ДВР изменилась. В контексте военных действий Советской России против Польши и Врангеля Политбюро поддержало план Краснощёкова, предусматривавший создание формально независимого государства. «Краткие тезисы по Дальневосточной республике», утвержденные Политбюро 13 августа 1920 года, предусматривали, что республика должна представляться демократической и капиталистической, но никакого парламентаризма в ней быть не должно. Правительство ДВР должно было находиться под контролем большевиков; все внешнеполитические и наиболее важные внутриполитические решения республики следовало принимать лишь с одобрения Москвы; НРА находилась лишь в формальном подчинении правительства ДВР, фактически превращаясь в одну из советских армий. Столица ДВР должна была находиться либо в Верхнеудинске, либо в Чите[583].