Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Вторая стадия имперской трансформации, в результате которой большевикам удалось установить контроль над большей частью территорий бывшей империи, к востоку от Байкала растянулась до конца 1922 года. Военная победа большевиков над Белым движением в Сибири в 1919–1920 годах не привела к восстановлению Советской власти на Дальнем Востоке из-за присутствия там значительного японского контингента. В начале 1920 года на российском Дальнем Востоке возникло несколько независимых правительств, по-разному видевших будущее региона. Дальний Восток, подобно большей части западного пограничья, частям Юга России (в первую очередь Крыму), Кавказу и Средней Азии, находился в состоянии постимперской неопределенности. Япония была главной соперницей большевиков, но свою роль играли и российские антибольшевистские группировки. Это положение означало две возможных альтернативы для дальневосточных националистов – либо встать на сторону Советской России, признав ее новой формой Российского национального государства, либо подчиниться Японии, формально или неформально, и продолжать воевать против большевиков, которых многие по-прежнему считали главным врагом русской и других наций. Столкновения японских солдат с состоящими из русских, корейцев и китайцев отрядами, произошедшие в Николаевске и в Приморской области в январе – апреле 1920 года, упорство московского руководства, претендовавшего на то, что оно представляет всю Россию, связи большевиков с бурят-монгольскими и корейскими националистами – все эти факторы способствовали возрастанию популярности первого варианта – сближения с Советской Россией. Некоторые либералы и умеренные социалисты, впрочем, не теряли надежды на третий, демократический путь, а те социалисты, которые соглашались на верховенство большевиков, продолжали полагать, что большевики не должны обладать монополией на власть.

17 января 1920 года Борис Александрович Бахметев, по-прежнему считавшийся российским послом в США, более чем через два года после падения Временного правительства, призвал государственного секретаря Роберта Лансинга не признавать прибалтийские государства, дабы избежать нарушения «территориальной целостности» и «суверенных прав» России. Выступая от лица «русских [российских] националистов», Бахметев приветствовал сотрудничество бывших союзников России с польской армией в ходе Советско-польской войны 1919–1920 годов, но подчеркивал, что конечной целью этого сотрудничества является устранение большевиков и восстановление «воссоединенной демократической России». По словам Бахметева, главная опасность признания частей бывшей Российской империи суверенными государствами заключалась в том, что большевики могли в этом случае стать признанными представителями русского (российского) национализма, что не позволило бы патриотам сражаться против «единства и целостности России» и, следовательно, против большевиков:

Очевидно, что при таком развитии событий большевистское военное движение, вне зависимости от его истинных мотивов, приобрело бы видимость национальных устремлений, нацеленных на защиту и сохранение России как таковой. Это не только чрезвычайно усилило бы большевиков, но и подорвало бы саму основу эффективной патриотической оппозиции внутри России[453].

События, начавшие примерно в это же время разворачиваться на российском Дальнем Востоке – на противоположном краю империи, соответствовали худшему для Бахметева сценарию. Во второй половине января 1920 года эсеры и меньшевики Иркутского политического центра пытались убедить большевиков, что японское военное присутствие к востоку от Байкала и антибольшевистский режим Григория Михайловича Семёнова в Чите угрожают как целостности России, так и прогрессивным завоеваниям революции. По их словам, спасти положение могло только создание умеренного социалистического правительства в Восточной Сибири, на территории от Енисея до Тихого океана. Важную роль в принятии и осуществлении проекта сыграл большевик-регионалист Александр Михайлович Краснощёков. Его доводы помогли убедить сибирское и московское большевистское руководство создать буферное государство как отвлекающий маневр, который позволил бы большевикам установить контроль над регионом и покончить с интервенцией Антанты[454]. Краснощёков использовал и регионалистские аргументы, стремясь воссоздать Дальний Восток как самостоятельную единицу в составе советской федерации. Большевистское руководство поддержало план Политцентра, но не позволило формировать буферное государство под руководством эсеров и меньшевиков и передвинуло его западную границу за Байкал.