Дальние рейсы

Мы шли по реке час-полтора. Справа виднелись лесовозы, грузившиеся у причалов, или просто тянулись цепочки огней. Они убегали прямыми линиями от берега далеко в сырую темноту. Ветерок доносил оттуда смолистый запах сосновых досок, пресный горьковатый запах опилок.

— Господи, какой огромный город! — вздохнула какая-то женщина, видно, замерзшая, но терпеливая. — Когда же он кончится?

Кто-то монотонно принялся объяснять ей, что город давным-давно остался позади. Женщина не верила. Я поднялся на шлюпочную палубу, откуда лучше видны были цепочки электрических фонарей, пересекавшиеся строго под прямыми углами.

Архангельск действительно давно уже был за кормой. Мы проходили мимо лесных бирж, где сосредоточено огромное количество пиломатериалов. Тут они сушатся, ожидают своей очереди на погрузку. Биржи и правда похожи на города, даже днем. Доски сложены ровными большими штабелями высотой с двухэтажный дом. У любого «дома» есть свой помер. Между этими «постройками» пролегают «улицы», по которым ездят автопогрузчики. Улицы тоже имеют свои названия. У каждого «дома» и на каждом перекрестке горят фонари. Издалека — полная иллюзия города. Вот только население в нем довольно своеобразное — одни сторожа.

СЕВЕРНЫЙ ОАЗИС

Белое море в старину называли Студеным. У него какой-то холодный, неласковый вид: оно белесое, мрачноватое, равнодушное. Несколько раз мне довелось пересечь его, и всегда было как-то безрадостно, и хотелось скорей попасть либо на юг, к Двине, к населенным местам, либо в море Баренцево, хоть и штормовое, но более теплое, яркое. Это потому, что там в массы полярных вод врывается Гольфстрим, несущий издалека, от самой Кубы, многоцветные струи, нагретые экваториальным солнцем.

Берега Белого моря однообразны. Это либо болотистые низины, либо мрачноватые скалы со скудной растительностью. Тут, как и в глубине песчаной пустыни, трудно ждать каких-то резких перемен, каких-то чудес. Но ведь в любой пустыне есть зеленые уголки, полные жизни и красоты. Есть такое место и посреди Студеного моря, очень метко названное писателем Пришвиным «северный оазис» — так сказал он про Соловецкие острова.

Теплоход наш бросил якорь в заливе Благополучия, поодаль от берега: ближе подойти нельзя. Мелко, кое-где из воды торчат черные мокрые камни.

Серый холодный туман поднимался вверх, сгущаясь в низкие тучи. Все явственней проступали вдали очертания пологих холмов. Весь берег, поросший лесом, был темно-зеленый, и только в одном месте виднелся большой разрыв: там тянулась возле самой воды крепостная стена с мощными башнями по углам. Вот он, издревле известный на Руси Соловецкий монастырь, вот он, знаменитый клочок суши, окутанный дымкой легенд!

Пятьсот с лишним лет назад, когда русские княжества еще томились под татарским игом, к этому берегу привел свою лодку странствующий монах Зосима, намереваясь поставить на «краесветном» острове православную церковь. Так возник здесь первый скит. А в 1436 году между заливом Благополучия и Святым озером начали строить Преображенскую церковь и первые, еще деревянные постройки монастыря.

Летом 1702 года на Соловках были сконцентрированы войска, предназначенные для того, чтобы нанести по шведам удар с севера. В августе под руководством царя Петра пять гвардейских батальонов Семеновского и Преображенского полков переправились в поселок Нюхча, расположенный на материковом берегу. Отсюда и начался знаменитый поход через дебри, горы и топи. Войска шли вперед, прорубая в лесных зарослях путь не только для себя, но и для двух кораблей-фрегатов, которые тянули по сухопутью.

За десять дней прошли тогда петровские гвардейцы сто шестьдесят километров и спустили в Онежское озеро боевые фрегаты. Отсюда неожиданно грянули они на врага, штурмом взяли крепости Нотебург и Ниешанц, овладели всей линией Невы. А в мае следующего года в устье реки были заложены крепость и город, названный Петербургом.

Дорога, проложенная петровскими солдатами от Нюхчи до Онежского озера, еще заметна. Не совсем заросла просека, можно различить кое-где следы колеи бывшей «осударевой дороги». По ней давным-давно не ездят, не ходят. Разве что любознательные туристы пройдут изредка этим маршрутом…

В июле 1854 года, в период Крымской войны, на Соловки попытались напасть англичане. Два их судна приблизились к берегу и начали палить из пушек. Палили долго, выпустили почти тысячу ядер, пушкари сильно притомились. А когда рассеялся дым, англичане поняли, что трудились без всякой пользы. Стены монастырских построек были такими толстыми, что ядра отскакивали от них, как игрушечные.

Англичане трезво оценили свои возможности, снялись с якорей и ушли восвояси. Старинные стены на Соловках, не говоря уже о подвалах и казематах, способны защитить не только от ядер, но и от современных снарядов.