Дальше ваш билет недействителен

– Что‑то не припомню.

– Вы ведь участвовали в боях за Париж? – “В боях”, а не “в освобождении” – именно так он сказал. Мы разговаривали по‑английски. – Я прочитал это в вашем досье.

In your file…

– Да.

Он задорно блеснул очками:

– При сдаче города я находился в штабе генерала фон Шольтица.

– Я тоже был там. С генералами Роль-Танги, Шабан-Дельмасом и другими.

– Так я и думал. Хотя не могу сказать, что узнал вас. Прошло столько лет, все так изменилось.

– Мы с вами разминулись, – сказал я.

Кляйндинст захохотал, и мы перешли к существу дела. Нужно было с самого начала договориться о некоторых вещах устно, чтобы не требовалось запрашивать согласия Министерства финансов на продажу. А главное, чтобы минимизировать налоги. Предполагалось, что официально немцы покупают у меня восемьдесят процентов акций моего холдинга и каждого из трех филиалов. Мне предоставляется полис страхования жизни, оплаченный совместно этими тремя филиалами. Семьдесят пять процентов реальной цены сделки выплачиваются мне конфиденциально в виде акций на предъявителя, торгующихся на немецкой бирже, и будут переданы моему доверенному лицу в Швейцарии. Такие операции были в порядке вещей. Немцы в таком случае избавлялись от необходимости платить 17,5 % от общей суммы в пользу французской казны, и я тоже почти полностью освобождался от налогов. Да еще мне причиталось восемь тысяч акций компании Кляйндинста СОПАР.

– Есть еще один очень важный момент, месье Ренье, – сказал он, не спуская глаз с кончика сигары. – В основном из‑за него я и настаивал на личной встрече с вами. Я бы очень хотел, чтобы вы продолжали руководить деятельностью французского отделения в качестве его директора.

Он предлагал мне стать его служащим.

Я посмотрел ему в лицо. Все та же серьезность и благожелательность. Ни капли иронии. У кого‑то из нас слишком хорошая память.

– Боюсь, это невозможно.

– Очень жаль, месье Ренье. Очень, очень жаль. Мы заметили, что когда во главе мультинациональных предприятий, работающих во Франции, стоят немецкие бизнесмены, они сталкиваются с некоторым… предубеждением.

– Вы меня удивляете. Я думал, все давно в прошлом.

– Однако это факт.

– Я высоко ценю ваше предложение, но принять его не могу… по многим причинам.

– И все же, месье Ренье, я позволю себе настаивать. Не скрою, что возможность сотрудничества с вами – одно из решающих условий сделки.

– Весьма сожалею.

– Подумайте.

Зал был погружен в полумрак. Я опустил голову и прикрыл глаза. Бессонница и усталость обостряли память, но воспоминания путались в голове. Кляйндинст смотрел на меня как добрый приятель, танки Леклерка – призраки победных дней – проезжали перед глазами, лицо сына выражало внимание и некоторую отстраненность. Вдруг совсем рядом полыхнул соус для блинчиков креп-сюзетт.

Сомелье навис над нами чуть ли не угрожающе.

– Принесите “эвьян”, – сказал я ему, и он удалился. “Бедная Франция!” – говорил весь его вид.

– Когда‑нибудь, Жан-Пьер, появятся роскошные дома эвтаназии, с богатым ассортиментом способов приятной смерти, так вот, у тамошних клиентов будут такие же постные рожи, как у здешних. О чем я говорил?

– О том, что ты привык находить практическое решение любых проблем…

Руки Лауры легли мне на плечи.

– Иди спать. Не изводи себя грустными мыслями.

– Это предзакатная тревога.

– Почему предзакатная? Сейчас четыре часа утра.

– Лаура…

Нет, я не мог ей сказать. Наверное, я намертво укоренен в прошлом, в том времени, когда мужчины не умели по‑братски относиться к женщинам.

– Понимаешь, дела… Положение фирмы безнадежно. Остается только выбирать: передать ее в руки немца или американца. Типично французская ситуация! Приходится уступать свою территорию сильнейшему, а это тяжело… даже в животном мире старому самцу мучительно склонять голову перед молодым. Это унижает мужское достоинство.

– А я? Я тоже часть твоей территории?

– Нет. Ты мое будущее.

Глава VII