Дальтоник

Из боковой улочки выехал автобус. Толпа, в которой стояли и они, пришла в волнение, каждый пытался занять такую позицию, чтобы было удобнее начать атаку дверей. У тех, кто находился впереди, теплилась слабая надежда захватить сидячие места. Напор на спину Губерта усилился, помимо его воли и желания толпа внесла его в автобус. Большого напряжения стоило удержать в правой руке портфель. Когда Губерту удалось наконец повернуть голову к дверям, он обнаружил, что среди прочих пассажиров, набитых здесь словно сельди в бочке, стоит и полузадушенная Дана Марешева.

От автобусной станции в Тынце до микрорайона «Радость» — минут десять ходу. Большей частью Дана идет домой не сразу, а заходит сначала в магазин самообслуживания. Заведующая — ее добрая знакомая, живет в их доме, двумя этажами выше, и потому время от времени, когда для остальных покупателей уже не остается молока, одна бутылка с фиолетовой крышечкой ожидает Дану. Дана в благодарность помогает заведующей тем, что занимается с ее «гениальным» сыночком, лучшая отметка которого за четвертый класс была четверка, и та по поведению. Через три корпуса от магазина стоит новое здание детского сада. Маленького Павлика обычно забирает Дана, приходится тратить много времени, и это ее раздражает. Мог бы, конечно, и Павел, ведь он сидит дома! Устало возвращается она обратно к магазину, а потом — вдоль площадки к своему дому.

Лифт второй день не работал. Дана с трудом поднялась на третий этаж, руки оттягивали сумки с продуктами и кипой тетрадей. Остановилась у своих дверей и стала рыться в сумочке в поисках ключей и тут услышала рвущуюся из квартиры громкую музыку. Она так мечтала о тишине, о покое, а тут этот грохот, раздирающий уши даже на лестнице. Сразу испортилось настроение.

Дана вошла в тесную переднюю. В комнате гремела канонада, рвались атомные бомбы… Она поставила обе сумки на калошницу, устало сняла пальто и повесила на вешалку, в зеркале промелькнуло ее лицо, она рукой убрала волосы, потом, взяв снова в руки покупки и тетради, нажала локтем на ручку двери и очутилась в эпицентре взрыва…

Все как обычно! Ее супруг в удобной позе возлежит на диване. На животе — вазочка с соленым печеньем, и он опускает маленькие сердечки одно за другим с высоты поднятой руки в открытый рот, покачивая в такт музыке ногой, покоящейся на спинке стула.

— Сейчас же выруби! — крикнула Дана.

Только теперь Павел заметил жену, улыбнулся, протянул руку к магнитофону и сбросил сколько-то децибелов. И только тогда Дана осознала, что на пленке записана музыка, а не пушечная канонада и не атомный взрыв.

— Супруге привет, о! — воскликнул Павел весело, не изменяя позы. Он набрал целую пригоршню соленых сердечек и сделал попытку поймать открытым, ртом сразу два.

Дана прошла через комнату в кухню.

— Ну, что скажешь? — крикнул он вслед жене. — Я достал новые кассеты, сечешь, какой колорит? Вот куплю себе ящик, нет, лучше два, тогда сама поймешь, до чего же это здорово! Одно слово — сила!

Дана остановилась на пороге и, подняв руку над головой и опершись о косяк двери, спросила:

— Какое сегодня число, Павел?

Он взглянул на ручные часы:

— Двадцать третье… а что?

— Через месяц у тебя экзамен!

— Через месяц и два дня, Данушка! — поправил он и поставил вазу с печеньем на полку над головой, что с его стороны было чрезвычайно опрометчиво. Он знал, что за этим последуют упреки, поучения. У нее один разговор: занимайся, экзамен, занимайся, экзамен! Ну что за невозможная баба!

— Покажи, сколько ты сегодня выучил!

— Что это, проверка? Контроль?

— Я хочу, чтобы ты в конце концов сдал этот несчастный экзамен!

— Мне не нужны твои понукания!

Дана перелистывала конспекты лекций. На одной странице что-то привлекло ее внимание, она пробежала черные строчки, но тут же швырнула конспекты на пол к его ногам.

— Ты к ним даже не притронулся!

— У меня были другие дела, — отговаривался Павел, — сегодня просто руки не дошли!

— Чем же ты занимался?

— Мне необходимо было разобрать маг. Ты и представить себе не можешь, сколько я с ним провозился, Только что закончил…

Дана вздохнула и покачала головой:

— И для этого ты сидишь дома? Из-за подобной чепухи ребенка таскаем в детский сад?

Павел сел и умоляюще сложил руки.

— Дана, прошу, не трогай меня. Я сам знаю, когда зубрить и когда немного отдохнуть.

Дана насмешливо фыркнула:

— Это мне известно!..

Павел вскочил, на лбу вздулась жилка, он заорал:

— Не дрессируй меня, как мальчишку, ты не на уроке, а я не твой Бржихачек!

Дана, не сказав ни слова, резко повернулась и пошла в кухню.

Целый час, не меньше, они не обменялись ни словом. Павел лежал на диване, уставившись в угол комнаты пустым взглядом, Дана готовила белье для стирки. Она сняла с постелей пододеяльники и наволочки и надела чистые.

Розовые в зеленую полоску, ее любимые.

Дана слышала, как Павел встал и открыл шкаф — видимо, одевается, — но, не повернув головы, продолжала свое дело. Она любила менять белье. Белье приятно пахло. Стирая, Дана не жалела мыла и крахмала. Чувствовала, что он стоит за спиной, ожидая, что жена обернется и все ему простит…