Дама в автомобиле, с ружьем и в очках

Она завернулась в махровое полотенце, вернулась в комнату, наклонилась над ним и разбудила его, но не полностью, а только чтобы он мог ей ответить, действительно ли уезжает к черту на кулички 14-го числа. Он ответил, что вовсе нет, что это он так шутил, чтобы ее разжалобить, спокойной ночи. Она заставила его поклясться, что он не собирается садиться на корабль. Он слегка приподнял над подушкой правую руку, сказал, что клянется, что она правда начинает ему въедаться в печенки, и снова заснул.

Она приняла ванну. Шепотом заказала кофе по телефону. Взяла в дверях у горничной поднос, отдала ей погладить свой костюм. Выпила два стакана безвкусного кофе, разглядывая ставшего знакомым незнакомца, растянувшегося в ее кровати. Потом не выдержала, заперлась в ванной и обследовала его бумажник. Его звали не Жорж, а Филипп Филантери, он родился в Париже и был моложе ее ровно на шесть дней. Она обрадовалась, узнав, что они одного знака зодиака, по крайней мере, их гороскопы не будут несовместимыми, но не смогла побороть что-то похожее на панику, когда увидела, что у него действительно есть билет на теплоход. И отправляется он действительно 14-го (в 11 часов, пристань Ла-Жо-льет), но не в Гвинею, а в Каир. Ну что же, сама виновата, не нужно было проявлять любопытство.

Она набрала для него ванну, заказала полный завтрак, который он с аппетитом проглотил в ванне. Она сидела рядом на краешке, закутавшись в полотенце, и время от время он безмятежно целовал ее в бедро, вода текла у него по волосам, задумчивые огромные глаза с длиннющими ресницами, выступающие под кожей продолговатые мускулы. Она, как могла, урезонивала себя. У него нет ни гроша, и, не встреть он ее, подвернулась бы другая. Что бы она предпочла? Еще она себе говорила – боже, уже воскресенье, 12-е, он еще может передумать и остаться, ведь парни, так же как и девушки, занимаются любовью, когда испытывают хоть какие-то чувства, короче, рассказывала себе всякие байки.

Он попросил по телефону, чтобы принесли чемодан из его номера. Достал оттуда светлый летний слегка измятый костюм и черный галстук. Сказал, что носит галстуки только такого цвета, потому что умерла его мать. Потом помог ей одеться. Он попросил, чтобы она осталась в обычных очках, но она соврала, что это невозможно – они недостаточно сильные. Он ответил, что сам поведет машину. Она не стала менять очки. Когда она была готова, он долго прижимал ее к себе, стоя у двери, приподнял юбку, погладил ноги, поцеловал, от его губ пахло кофе, сказал, что не может дождаться, когда они окажутся в следующем отеле.

Ночью шел дождь, и капот и кузов Птицы-громовержца были усеяны крупными блестящими жемчужными каплями. Они проехали через Турню – там их уже поджидало солнце, потом через Макон, где колокола сзывали прихожан на воскресную службу. Она сказала, что, если он хочет, она не поедет встречаться с друзьями в Монте-Карло, а останется с ним до отхода корабля. Он повторил, что не собирается никуда плыть.

После Вильфранша, когда они подняли крышу машины, он свернул на какую-то дорогу, чтобы объехать Лион. Эта дорога петляла между скалами, и им навстречу попадались почти исключительно грузовики. Он не колебался и точно знал маршрут, должно быть, ездил по нему много раз. Когда они приехали в Тассен-ла-Деми-Люн, она подумала о паре, которую встретила в придорожном ресторане перед Фонтенбло, и неожиданно в памяти возникли ее вчерашние приключения. Теперь они казались совершенно нереальными, но все равно она ощутила, как ее снова охватывает тревога. Она пододвинулась к нему, положила на мгновение голову ему на плечо, и все прошло.

Он говорил мало, но задавал много вопросов. Она, как могла, уклонялась от самых затруднительных – чья это машина, кто ее ждет в Монте-Карло? Она нарисовала несколько размытую картину своей «рекламной деятельности»: агентство, только без Каравеля. Она ударилась в воспоминания о приюте, и он каждый раз хохотал, когда речь заходила о Глав-Матушке. Он считал, что старушка ужасно забавная, наверное, он смог бы ее полюбить, хотя на взаимность вряд ли мог рассчитывать. Да неужели? Дани сказала в ответ, что никогда не угадаешь, но внутри нее Глав-Матушка твердила: «Будь я жива, он бы не выглядел сейчас таким красавчиком, уж поверь мне, и вовсе не потому, что я бы всыпала ему по первое число за то, что ты под него легла, нет, он бы получил за то зло, которое тебе причинит. А пока скажи ему, чтобы не гнал с такой скоростью, вы разобьетесь на чужой машине, а души ваши будут погружены во мрак».

После Живора они пересекли Рону, нашли автомагистраль номер 7, которая шла вдоль реки, мимо празднично украшенных городков: Сен-Рамбер-д’Альбона, Сен-Валье, Тен-Л’Эрмитажа. Остановились пообедать в нескольких километрах от Баланса.