Дамы без камелий: письма публичных женщин Н.А. Добролюбову и Н.Г. Чернышевскому

Бываю и на вечерах Софии К[арловн]ы. Я уж 2ой раз была на балу 26го и 28го были мы и на Смоленском гулянье и других гуляньях. Также и с Мих[айловским] бываем часто, но теперь он очень занят эти числы, да и при том он хочет ехать (письмо № 3, с. 96).

Городские гулянья в XIX в. были значимым для простонародья и широко распространенным типом досуга[110]. Негласные нормы этикета предполагали, однако, что добропорядочная женщина не может посещать их в одиночку, поэтому Грюнвальд, судя по ее словам, появлялась там в компании знакомых. Сложно сказать, продолжала ли она ездить на подобные увеселительные прогулки позднее – на протяжении второй половины 1858 г. и первой половины 1859 г., когда она стала жить на съемной квартире, лишь время от времени встречаясь с Добролюбовым. В письмах информации об этом мы не находим, но надо думать, что если Грюнвальд и посещала подобные увеселения, то только вместе с Добролюбовым, который был подозрителен, беспокоился о том, не завела ли Тереза новых кавалеров, а потому, скорее всего, воспрещал ей развлекаться в одиночку. Вместо этого письма Терезы доносят до нас частые упоминания о домашнем времяпрепровождении – в первую очередь за чтением, шитьем и сдачей в стирку белья. Хлопоты по хозяйству сочетались у Грюнвальд с простейшим интеллектуальным досугом. Судя по многочисленным воспоминаниям, шитье в то время было подчеркнуто женским (не девичьим) занятием, массово распространенным среди средних и низших сословий[111].

Начиная с 1859 г. Тереза обшивала Добролюбова и устраивала сдачу его белья прачке (скорее всего, приходящей): упоминания о пересылке его простыней, рубашек и чулок встречаются сразу в нескольких письмах (№ 10, 11, 15). Возможно, она начала заниматься этим уже с сентября 1858 г. в рамках их раздельного, но симбиотического проживания, которое предполагало обмен услугами и чувствами (см. об этом обмене ниже). Добролюбову это позволяло экономить, а Терезе ощущать себя полезной. Другим, более серьезным повседневным ее занятием было шитье и вышивание на заказ, т. е. создание новых вещей и украшение уже существующих. Сразу после отъезда Добролюбова в Старую Руссу Грюнвальд обзавелась канвой и шерстяной пряжей и начала вышивать (письмо № 4). Позднее упоминание о том, что она получила за «работу» 12 рублей серебром (письмо № 18), возможно, подразумевает именно шитье на заказ. На вырученные деньги женщина сама сшила себе «миленькое платье». После переезда в Дерпт шитье составляло главный источник дохода Грюнвальд, который она, впрочем, мечтала сменить на акушерскую практику:

Одно только неприятно: если мне шитьем заняться, то я не могу заниматься. Так как мне нужно ходить часто, то я делаю себе шубу, и она обходится в 42 р[убля] с[еребром]. Дорого, да что же делать. Надо будет хоть заработать. Впрочем, я буду скоро доставать своим занятием, только не шитьем (письмо № 30, с. 152).

Я нашила длинный ковер 3 аршина длиной, и 2½ аршина шириной. Нужно сшить еще примерно 1 аршин, но выглядит уже прекрасно (письмо № 33, с. 161).

Позже этот ковер, достигавший 2,8 м в длину, Тереза планировала переслать в знак благодарности Чернышевскому.

Свободное от шитья и другой работы время Грюнвальд могла проводить за чтением, поскольку, как уже говорилось, она умела читать и получила некоторое домашнее образование. В нескольких письмах 1859–1860 гг. мы встречаем ее обращенные к Добролюбову просьбы снабжать ее русскими книгами, учебниками и даже толстыми журналами (№ 9, 11, 15, 16, 17, 18):

Но, милый Колинька, я совершенно забуду русский. Здесь совсем не говорят по-русс[ки], и невозможно достать русс[ких] книг, я бы с удовольствием почитала K[олокол], Совр[еменник] или От[ечественные] Зап[иски] (письмо № 25, с. 136, оригинал по-немецки).