Данте Алигьери

Эти строки созданы поэтом в самом конце жизни, как подведение итога. Сейчас мы говорим о совсем другом периоде его жизни, ему чуть больше двадцати, примерно 1288 год. Промежуток между окончанием учебы в Болонском университете и участием в сражении с аретинцами на Кампальдино, которое произошло 1 июня 1289 года.

Глава девятая ПОЭТИЧЕСКИЕ БЕСЕДЫ

Продолжим реконструировать первую часть «земной жизни» нашего героя, протекавшую в родном городе.

Друг Данте, поэт Гвидо Кавальканти был женат на дочери гибеллина Фаринаты дельи Уберти, официального врага рода Алигьери. Считал ли сам Данте Фаринату врагом?

Действительно, предки Данте, будучи гвельфами, дважды пострадали от гибеллинского лидера Фаринаты. В первый раз это произошло в 1248 году, когда гибеллинам на помощь пришла конница императора Священной Римской империи Фридриха II. Тогда всех влиятельных гвельфов изгнали за пределы Флоренции, а их дома разрушили. Не прошло и трех лет, как они вернулись, накопили силы и в 1258 году прогнали Фаринату и всех его сторонников. Те обосновались в Сиене и при поддержке короля Сицилии Манфреда (внебрачного сына Фридриха II) в 1260 году сделали ответный ход, разбив гвельфов наголову близ замка Монтаперти на реке Арбии. Об этом сражении Данте упоминает в III песни «Чистилища».

По итогам битвы при Монтаперти гибеллины завоевали почти всю Тоскану, кроме Лукки. Правители гибеллинских городов собрались в Эмполи, чтобы решить судьбу края. Тогда прозвучал призыв полностью разрушить Флоренцию, как рассадник гвельфской заразы, потому, что «только сам факт существования этого города может восстановить мощь партии гвельфов». Жителей планировалось расселить по другим городам. Члены гибеллинского собрания горячо поддержали эту идею, но вмешался Фарината дельи Уберти. Как пишет в своем труде «История Флоренции» («Istorie fiorentine») Никколо Макиавелли, Фарината «стал открыто защищать Флоренцию, говоря, что приложил много труда и подвергался многим опасностям только для того, чтобы жить на родине, что теперь отнюдь не склонен отвергнуть то, к чему так стремился и что даровано было ему судьбой, а, напротив, скорее станет для тех, у кого иные намерения, таким же врагом, каким он был для гвельфов; если же кто-либо из присутствующих страшится своей родины, пусть попробует сгубить ее, — он со своей стороны выступит на ее защиту со всем мужеством, которое воодушевляло его, когда он изгонял гвельфов».

Такое заявление поставило партию гибеллинов на грань раскола. Чтобы избежать конфликта, граф Гвидо Новелло, организовавший собрание, снял «флорентийский» вопрос с повестки. Флоренция отделалась разрушением пяти загородных замков и уступила Сиене все спорные территории.

Надо заметить, флорентийцы никоим образом не выразили Фаринате благодарности за спасение города. Даже наоборот. Когда в 1266 году покровитель гибеллинов Манфред погиб в сражении при Беневенто, гвельфы заручились поддержкой неаполитанского короля Карла I Анжуйского, разбившего в той битве германцев, и в ночь на Пасху 1267 года навсегда выгнали гибеллинов из Флоренции. Так вот, особенно сурово победители поступили с родом Уберти: многих убили, все их дома, обсыпав солью, разрушили, постановив оставить «проклятое место» пустым и не строить здесь ни одного здания[37]. И потом еще долгое время потомкам Уберти под страхом смерти запрещалось появляться в городе, хотя другие изгнанники имели шанс получить амнистию. Данте отразил все это в VII песни «Чистилища».

К счастью для себя, Фарината умер раньше этих событий, в 1264 году. Но ему ухитрились досадить даже после смерти. В 1283-м его осудила инквизиция как еретика и эпикурейца.

Что касается личного отношения Данте к официальному врагу своего рода, то оно ясно выражено в X песни «Ада». Фарината спрашивает у нашего героя:

«Поведай мне: зачем без снисхожденья
Законы ваши всех моих клеймят?»

И я на это: «В память истребленья,

Окрасившего Арбию в багрец,
У нас во храме так творят моленья».

Вздохнув в сердцах, он молвил наконец:

«Там был не только я, и в бой едва ли
Шел беспричинно хоть один боец.

Зато я был один, когда решали

Флоренцию стереть с лица земли;
Я спас ее, при поднятом забрале»[38].

* * *