Данте Алигьери

— Мне хорошо здесь, — подтвердил он, — я много думал о прошлом и вполне успокоился. Богу виднее. Жаль только, что так много времени потрачено мной на эти мрачные стихи о преисподней. В них мало толку. Лучше, если бы я больше оттачивал перо в том новом сладостном стиле, что открыл нам покойный Гвидо Кавальканти.

— Нет, — возразил Чино, — твои стихи об аде — это нечто особенное. Они и впрямь влияют на мир.

— Влияют? Тамплиеры тоже на это надеялись. И пошли на корм червям.

— У тамплиеров были свои отношения с Господом. Но папа Климент-то все же мертв, разве ты не знаешь?

— Да, слышал. И что? Я не имею к этому никакого отношения.

— А ты знаешь, что Климента, уже мертвого, поразила молния? Его положили в церковь перед погребением, от удара молнии произошел пожар такой силы, что тело потом не смогли найти. Он канул в огненную щель, как ты и написал.

Алигьери поморщился:

— Ты притягиваешь за уши. И потом: Филипп Французский ведь жив.

— Нет! — Чино почти закричал. — Он умер совсем недавно, 29 ноября! Ради этого я так спешил к тебе. И знаешь, что произошло? На охоте прямо на него выскочил огромный кабан. Никто не знает, ударил ли он короля клыками или просто испугал, но через несколько дней его величество отошел к праотцам.

Данте долго молчал. Потом медленно произнес:

— Значит, все-таки не игра. Интересно, как бы назвал это старый птичник: свободой или тюрьмой?

— Какой еще птичник? Ты не болен ли часом? — обеспокоился Чино.

— Нет, — спокойно ответил Алигьери, — да мне теперь и нельзя болеть. Нужно написать очень большую книгу.

— Я бы на твоем месте все-таки побольше отдыхал, — сказал да Пистойя, опасливо оглядывая друга.

— Нет у меня времени, — вздохнул Алигьери, — и так уже наотдыхался больше половины жизни.

Глава тридцать третья. «Входящие, оставьте упованья»

Семнадцать лет длились скитания нашего героя по городам и синьорам. Постоянное самосовершенствование, попытки приблизиться к сильным политикам, стать их советником. Призывы к Генриху VII, письма императрице Маргарите от имени графини Баттифолле в качестве ее секретаря, сочинение политических трактатов и — урывками — своей великой поэмы… Именно она в итоге принесла ему собственный дом и покой, хотя бы на недолгое время, и стала опорой в жизни его детей.

Синьор города Равенна Гвидо Новелло да Полента никогда не являлся сильной политической фигурой, да и не стремился к этому в отличие от многих своих родственников. Он был настоящим гуманистом, более всего ценящим мир, искусство и просвещение. Почему да Полента обратил внимание на Данте? Возможно, он действительно хорошо разбирался в поэзии и смог оценить гениальность своего современника. Может быть, роль сыграло сочувствие к горькой судьбе изгнанника. Есть и еще одна немаловажная причина. Франческа да Римини, так ярко и красиво описанная нашим героем, приходилась синьору Равенны теткой, и, конечно же, да Полента не мог не обратить внимания на этот факт. Кроме того, как раз в эти же годы в Равенне работал Джотто. Правда, биограф Данте Джорджо Вазари считал, что художник приехал в Равенну как раз по приглашению Данте.

Гвидо Новелло позвал поэта жить в свой город и подарил прекрасный дом. Он не прогадал — Данте принес ему славу, тем более — пребывание поэта в Равенне чудесным образом совпало с годами ее наибольшего расцвета. Наш герой обрел в Равенне почет и уважение, чего не добился в родном городе. В последние годы вокруг поэта собрался кружок почитателей, среди них были врачи, юристы, ученые. Данте обучал их стихосложению, и сам правитель очень любил посещать заседания, на которых читал наизусть отрывки из «Божественной комедии».

Здесь хочется нарисовать картину идиллической гармонии в отношениях творческого человека с его меценатом, но, скорее всего, в полной мере таких отношений не было. Существует некое довольно резкое послание Данте к Гвидо Новелло, хотя некоторые исследователи сомневаются в его подлинности. Возможно, да Полента не соответствовал представлениям Данте о покровителе или поэт вообще не мыслил себя объектом меценатства, а только самостоятельной фигурой. Кстати, не потому ли он так упорно стремился к дипломатическим поручениям и добился их на свое несчастье?

При всех своих мирных устремлениях Гвидо Новелло да Полента не всегда мог оставаться в стороне от бурлящих итальянских междоусобиц. Например, в начале 1319 года Равенне пришлось участвовать в стычке с Баньякавалло по поводу спорных долин и лесов, а в 1321-м — он приказал своему брату Джованни захватить в плен их родственника.