Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех

До сих пор Беатриче обращалась к ангелам; теперь же она прямо говорит с Данте. «Ее речь, — говорит Данте, — которая и при обращении к ангелам (то есть когда не была адресована непосредственно мне) казалась мне „жестоким лезвием“, теперь ударила по мне во всю силу, „острием“».

Она тотчас же начала потом, —
Скажи, скажи, права ли я! Признаний
Мои улики требуют во всем.

«Скажи мне, скажи, верен ли мой рассказ». Очевидно, что она права. Беатриче смотрит на все с точки зрения Бога, она прекрасно знает, как обстоят дела, и конечно же не нуждается в подтверждении от Данте. Но ему необходимо все признать, проговорить своим голосом. Так в Церкви происходит исповедь. Очевидно, что Бог прекрасно знает, что мы совершили и чего не совершали; но Он просит нас произнести это, признаться перед другим человеком. Сегодня часто (в том числе, к сожалению, и среди людей, которые ходят в церковь) можно услышать: «Если я уже раскаялся, то Бог все знает, зачем мне еще идти к священнику и докладывать, что я сделал?» Но здесь дело не в священнике, которому зачем-то нужно слышать про грехи, совершенные нами (священники, глядишь, и приплатить готовы, только бы не выслушивать скорбного потока исповедей!). Нужно священнику выслушивать наши грехи? Или Богу, Который и так их знает? Нет, это мы не можем получить прощение, если не подойдем к человеку, из плоти и костей, и не скажем ему: я сделал то-то и то-то. Конечно, нам горько, больно признавать свои ошибки, называть их, произносить их перед кем-то еще. Но именно эта боль, эта рана, даже обжигая нас, приносит пользу, очищает, готовит к тому, чтобы каждый из нас был «чист и достоин посетить светила».

Я был так слаб от внутренних терзаний,
Что голос мой, поднявшийся со дна,
Угас, еще не выйдя из гортани.

[Мне не хватало духу заговорить, я был в таком замешательстве, что, несмотря на все попытки, голос меня не слушался, я не мог произнести и слова: мой голос «поднялся со дна», но «угас, еще не выйдя из гортани».]

Пождав: Ты что же? — молвила она

[она не стала долго ждать, выдержав лишь какие-то доли секунды]. —

Ответь мне! Память о годах печали
В тебе волной еще не сметена.

[ «О чем ты думаешь? О чем тебе думать? Отвечай!

Ведь ты еще не испил воды забвения о совершенном зле, ты прекрасно все помнишь и сейчас расскажешь».]

Как говорит аббат из «Мигеля Маньяры», «нужно, чтобы мрачное признание вышло из ваших уст, как выходит мерзость рвоты. Раскаяние сердца ничего не стоит, если оно не достигает языка и не наводняет горечью губы»[209].

Но самое невообразимое начинается сейчас. «Ты что же?» — какая потрясающая сцена! Данте стоит в растерянности, опустив взор, полузакрыв глаза, словно теряясь в мыслях, которые уносят его, а Беатриче произносит: «Ах, задумался? О чем же ты думаешь?» Такая сильная и ясная отсылка — к чему?

Мы уже где-то слышали подобный вопрос. Где же? В песни пятой «Ада». После того как Франческа рассказывает о своей судьбе, Данте стоит, словно окаменев, с опущенной головой. Вергилий тогда спрашивает у него: «О чем ты думаешь?»

Сравним эти два эпизода.

«Ад», песнь пятая:

Любовь вдвоем на гибель нас вела;
В Каине будет наших дней гаситель.
Такая речь из уст у них текла.
Скорбящих теней сокрушенный зритель,
Я голову в тоске склонил на грудь.
«О чем ты думаешь?» — спросил учитель.

«Чистилище», песнь тридцать первая:

Я был так слаб от внутренних терзаний,
Что голос мой, поднявшийся со дна,
Угас, еще не выйдя из гортани.
Пождав: «Ты что же? — молвила она. —
Ответь мне! Память о годах печали
В тебе волной еще не сметена».

(В квадратных скобках приводим данные фрагменты на языке оригинала, чтобы продемонстрировать, как используются рифмы, которые ниже комментирует автор. — Прим. перев.)

[ «Ад», песнь пятая:

Amor condusse noi ad una morte.
Caina attende chi a vita ci spense.
Queste parole da lor ci fuor porte.
Quand io intesi quell’anime offense,
china il viso, e tanto il tenni basso, fin
che l poeta mi disse: «Che pense?»

«Чистилище», песнь тридцать первая: