Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех

На вопрос учеников: «А можно ли на самом деле любить так?» — я отвечаю: «Да, дорогие ребята, уверяю вас, можно!» Можно! Конечно, так жить труднее, но это возможно. Данте скажет однажды, что встреча с этой женщиной наделила его способностью прощать, то есть позволила ему понять, что жизнь является милосердием. Потому что суть любви сводится к следующему: чтобы любить, нужно быть очень любимым. Чтобы любить, нужно, чтобы кто-то посмотрел на тебя с любовью, чтобы кто-то смотрел на тебя; потому что это — спасение, это — благо жизни, то, в чем все мы нуждаемся. Что такое спасение в жизни? Это когда кто-то смотрит на тебя, не испытывая отвращения, не страшась твоего зла, твоей слабости, твоей хрупкости. Человек мужает, когда кто-то так смотрит на него. В этом, собственно, и заключается главнейший долг отца и матери. Родители изменяют своему призванию не тогда, когда ошибаются, а когда утрачивают такой взгляд. И воспитатели изменяют своему призванию, утратив такой взгляд. Ведь воспитание заключается именно в этом; именно так поступает Бог. Он смотрит на нас, говоря: «Все хорошо. Я люблю тебя таким. Я люблю тебя таким и не брезгую тобой, не боюсь того, что в тебе есть. Я обнимаю тебя такого, какой ты есть. Я исхожу из того, чем ты являешься, и вместе мы попробуем пройти часть пути, и вместе со Мной ты станешь лучше, ты изменишься». Мне кажется, что в этом весь секрет воспитания: не бросать в ближнего камень его же зла, словно требуя: «Ты должен стать другим, ты должен измениться».

Таков опыт Данте, когда он встречает Беатриче; он живет верой, которая позволяет воспринимать жизнь именно так. Как мы видели в песни второй, он ощущает, что его жизнь находится под чьим-то взором, покровительством — сначала Марии, зовущей Лючию, потом Лючии, которая, в свою очередь, зовет Беатриче, а та — Вергилия. Данте живет с ощущением присутствия этого милосердия, прощения, словно Богородица — это… Нет, не «словно», Богородица — это мать, смотрящая на тебя точно так же, как мать смотрит на свое дитя в день, когда оно появляется на свет. Именно благодаря такому опыту Данте может так воспевать любовь.

Еще одно наблюдение: если Беатриче является воплощением всего этого и в ее власти перевернуть жизнь Данте, тогда целью поэта становится следовать за ней. Потому что в отношениях между мужчиной и женщиной есть нечто таинственное, нечто, наделяющее женщину огромной властью, способной изменить мужчину. Возможно, кто-то со мной не согласится, но, открыв это для себя в «Божественной комедии», я бесконечное число раз убеждался, что это правда, на примере своей жизни и жизни людей, которых я знаю.

Приведу в качестве иллюстрации несколько парадоксальный, но наглядный пример. Когда я читаю лекции на курсах для готовящихся ко вступлению в брак, я всегда начинаю такими словами: «Мне кажется, мужчины сейчас могут пойти выпить или поиграть в бильярд, потому что если все, что я расскажу сегодня вечером, поймут ваши будущие жены, вы будете спасены, если же они этого не поймут, тут вряд ли чем-то поможешь».

Потому что женщина — не знаю почему — способна изменять мужчину гораздо кардинальнее, нежели мужчина может изменять женщину. Конечно, жизнь полна неожиданностей, я не хочу наклеивать ярлыки и упрощать, но факт остается фактом: в свои пятьдесят шесть лет я мог бы написать длинный список мужчин, изменившихся в хорошую или плохую сторону благодаря женщинам, и в то же время я не знаю ни одной женщины, которая хоть сколь-нибудь значительно изменилась под влиянием мужчины.

Есть что-то (чему я не могу дать определения, но, судя по очевидным фактам, это существует) в роли женщины, в огромной возложенной на нее ответственности (вряд ли ею осознаваемой). Как бы там ни было, но об этом свидетельствует даже то, что, обращаясь к Паоло и Франческе («Говорите со мной, расскажите мне!»), Данте получает ответ только от Франчески, а Паоло остается безмолвным.

Я могу вспомнить начало истории человечества, изложенной в Библии, и мне хочется сказать (с легкой иронией, но именно ирония тут очень важна): «Надо же, бедняга Адам был занят своими делами, он и думать не думал об этом яблоке, но Ева стала его подстрекать, говорить: „Ну давай, давай попробуем…“» В каком-то смысле и Библия признает за женщиной эту ответственность, эту таинственную власть над мужчиной. Разумеется, не только в злом: чтобы Бог стал частью жизни человека, понадобилось участие пятнадцатилетней девушки, благодаря которой Бог вошел в жизнь известных всем двенадцати мужчин и в жизнь всего мира.

Во всем этом есть что-то таинственное и истинное, глубоко истинное, что позволяет Данте чувствовать и воспевать силу, привнесшую в его жизнь любовь к женщине. Сила обновления, сила чуда. Представьте, чем для человека, так чувствующего любовь и относящегося к ней так серьезно, была встреча в аду с двумя влюбленными.