Дар Авирвэля

Переломным моментом стал крах пола-потолка и тяжёлое падение Далия Мара, побитого и израненного каким-то вшивым магом. Шёлковый плащ порвался и пришёл в негодность, а допотопная мантия так и осталась целой и невредимой, будто физический урон никак не влиял ни на её качество, ни на её свойства. Сверху спрыгнул Дирий, явно довольный таким раскладом дел. Теперь он мог донести своим главам, что великий колдун лишился своих способностей и превратился в обычного заносчивого старикашку! Но счастье, как и ожидалось, было недолгим. На голову светлого мага свалилась Ивир Баенаш, разгневанная и оскорблённая, сильная и непоколебимая.

Пока она сидела на шее Дирия, старательно сжав на ней пальцы, распущенные рыжие волосы взвивались из стороны в сторону и переливались то тёмными, то светлыми тонами, как птичьи крылья. Чуть позже лежащий Артур заметил, что из её пальцев струится еле уловимый свет, и растекается прямо под кожу кричащего мужчины… или наоборот, вытекает из него?

Через пару минут Дирий свалился на пол, живой, но без чувств, а его руки продолжали подрагивать от остаточной боли. А над ним, над потолком, на первом этаже стоял настороженный Мерлин, радостно глядящий на хозяина.

Теперь нужно было решить, что делать с тем единственным, кто узнал про недееспособность великого колдуна и страшнейшего преступника в истории. Но не в этой убогой хижине на окраине деревни.

Как только Ивир Баенаш, прозванная Артуром «белой колдуньей», дала юноше противоядие и залечила раны подопечных, использовав те самые зачарованные бинты, все пятеро спешно скрылись в лесу. Впереди шли маги, таща на своих плечах бессознательного Дирия, а позади них волочился Артур, держа на руках любимого пса, уставшего после исполнения долга. Чуть раньше, ещё при выходе из злосчастной хижины, Ивир Баенаш объяснила своё внезапное появление предупреждением, что озвучил ей знакомый пёс многозначительным лаем и скулежом. И, как следствие, этот подвиг немного ослабил не привыкшего к испытаниям Мерлина.

Они брели и брели, избегая широких и явных тропинок, и вслушивались в звуки пробуждающегося леса. Когда солнце окончательно поднялось над горизонтом, скрываясь меж деревьев, подобных тюремным прутьям, и просачиваясь сквозь них ярким желтоватым светом, в листве зазвучали ранние пташки, а трава наполнилась непрерывным стрёкотом, сильно отличающимся от звуков пугающих ахар. Волосы, плечи и обувь покрылись утренней росой, и настроение компании утихомирилось. Никто не хотел говорить, никто не хотел слушать. На то не было причин. В этот недолгий миг даже Артур хотел побыть в тишине и послушать звуки всеобъемлющего леса. Он поправил сползающего Мерлина, чмокнул его в лоб и приподнял голову, восхищённо оглядывая кроны высоких лиственных деревьев. За ними раскинулось золотистое небо, усеянное пушистыми облаками, похожими на густой крем или сливки. Хотелось сладкого…

— Кстати говоря, — вынырнул из мыслей юноша, совсем не заметив, что взрослые не настроены на беседу, — куда мы идём?

— У каждого серьёзного дела должно быть своё место. Магия — не исключение, — белая колдунья ни улыбалась, ни грустила, ни злилась из-за нарушенного молчания. Её бесцветное лицо не выражало ничего. — Но ты не должен рассказывать кому-либо об этом месте. Я воздвигла его и сокрыла от любопытных глаз лишь по той причине, что эти начертания опаснее любого взрослого дракона.

— А у этого места есть название?

— Нет, — рядом послышался слабый хриплый голос Далия Мара. — Названия нужны, чтобы утвердить что-либо. Но подобные сооружения не нуждаются в таких глупостях. Ступай тише, мы почти пришли.

И действительно — они дошли до загадочного места уже через пару минут. Оно выглядело… старинно. Слегка пугающе, на что влияли огромные валуны со странными начертаниями, которые стояли по четыре стороны от центра. А в самом центре Артур сумел обнаружить выжженный круг, засыпанный камешками. Именно в него маги положили медленно просыпающегося Дирия, ещё не подозревающего о том, что случится дальше. Под их ногами и недвижимой спиной светлого мага то и дело раздавался лёгкий стук и шуршание. Деревья в этом месте казались выше, чем их дальние собратья, и переливчато-бирюзовые кроны так и давили на голову и сердце, отчего вскоре юноше сделалось дурно. Он присел рядом с исписанным валуном, прищуриваясь от накатившего дискомфорта, и крепко обнял такого же измотанного Мерлина. Перед глазами иллюзорно плыло, что повлияло на приступ тошноты, беззвучно подкравшийся к горлу. На языке почувствовалась горечь, которую хотелось бы смыть морсом или какао, но поблизости не оказалось даже простого ручейка. Пришлось перейти через себя и попытаться отвлечься от неприятных ощущений наблюдением за магией.