Дар милосердия

Дальше — пустота. Как ни старался, лейтенант не мог вспомнить, что было после. Прекратив попытки, снова сосредоточился на тарелке. В любом случае, сейчас не время. Надо же, вспомнилось!

— Думаете, будут неприятности, сэр? — спросил он капитана.

— Не задавайте глупых вопросов, лейтенант. Разумеется, будут. Не удивлюсь, если это вторжение.

— А вдруг у них мирные намерения?

Морщинистое лицо капитана побагровело.

— По-вашему, приземлиться здесь под покровом ночи, умело избегая радаров, — это мирные намерения?!

— Да, но взгляните на корабль. Он же совсем крошечный. Как игрушка. Такое впечатление, что если его потереть, оттуда вылетит джинн.

— Лейтенант, вам не пять лет. Такое поведение не подобает офицеру.

— Простите, сэр.

Наступила тишина. Лишь изредка в толпе кто-то перешептывался или переминался с ноги на ногу. Солдаты замерли, растянувшись в жухлой траве. Высоко в безоблачном небе гусиный клин не торопясь плыл на юг.

Вдруг зазвонил колокол деревенской церкви. Его звон разлился над полями, переходя в настоящий набат. Даже капитан содрогнулся, но вовремя взял себя в руки и демонстративно закурил.

— Ребята, кто-нибудь захватил молитвенник? — громко спросил он.

Солдаты нервно засмеялись. А начальник-то с юмором. Кто-то даже выкрикнул:

— Аллилуйя!

Наконец умолкло долго не стихавшее эхо набата. Толпа роптала, но не расходилась. Стоя позади офицеров, шериф полировал красным платком ствол «винчестера».

Тарелка загадочно поблескивала на солнце, режа глаз. Капитан на мгновение отвел взгляд, а обернувшись, увидел, что тарелка раскрывается, будто раковина моллюска.

Верхняя часть плавно отъехала в сторону и замерла. Из недр тарелки выбралось нечто с огромными светящимися глазами и множеством конечностей и сползло на землю.

Капитан перехватил винтовку. Солдаты в траве защелкали затворами.

— Похоже, оно ранено, — сказал лейтенант. — Видите, одна рука…

— К оружию, лейтенант!

Лейтенант подчинился. Джинн стоял в тени корабля. Его глаза бледно светились. С холмов подул утренний ветер. Трава зашелестела. В небе ярко сияло солнце.

Джинн вышел из тени и направился в сторону офицеров. Ярко-зеленая кожа, бесчисленные конечности, в основном — ноги. Не разобрать, идет существо или бежит.

— Лейтенант, открывайте огонь! — крикнул капитан.

— Сэр, я уверен, нам ничто не угрожает!

— Оно готовится напасть, разве не ясно?!

— Верно, готовится, — подтвердил шериф, дыша лейтенанту прямо в затылок. Его дребезжащий голос теперь звучал солиднее.

Лейтенант промолчал. В его подсознании, наконец, всплыло воспоминание, прятавшееся долгих пятнадцать лет…

Он снова выбегал из дома на зимнюю улицу, залитую солнцем, и смотрел, как через дорогу играют соседские дети. Засмотревшись, не заметил метко пущенный снежок. Тот был твердый, как камень, и угодил ему прямо в лицо. Вспышка резкой боли на мгновение ослепила мальчика. Он так и замер посреди улицы. Прошло несколько секунд, прежде чем зрение вернулось. Но только на мгновение. Ничего не видя из-за слез, он бросился обратно в дом, в теплые мамины объятия.

— Лейтенант, даю вам последний шанс. Открыть огонь! — прорычал капитан.

Лейтенант застыл, кривясь от вернувшейся из прошлого боли.

— Огонь! — рявкнул капитан.

Все вокруг загрохотало.

Капитан, солдаты и шериф выстрелили в джинна. Глаза-лампочки потухли, и существо упало клубком переплетающихся рук и ног.

Лейтенант выстрелил в капитана. Разинув рот, тот медленно повалился на землю. Фуражка слетела вместе с верхушкой черепа.

Лейтенант побежал, в панике ища и не находя взглядом свой дом. Странно, ведь еще секунду назад он стоял здесь.

Один из соседских ребят что-то прокричал тонким дребезжащим голосом. Лейтенант не сбавлял ход, торопясь домой, где нет обидчиков и где ждет мама…

Второй снежок попал ему в затылок. Ерунда, с первым не сравнить. Та боль пронзила все тело и всю жизнь не стихала ни на минуту. А в этот раз он почти ничего не почувствовал. Лишь промелькнула перед глазами вспышка света, и больше ничего…

Пустота.

РЕКВИЕМ В ГРАНИТЕ

Почти весь день они играли на равнине и не заметили, что игра уводит их далеко от леса. Ближе к вечеру они остановились передохнуть и обнаружили, что Полые горы совсем рядом.

Денни выпятил грудь и сказал:

— Я придумал игру. Классная игра! Давай искать в горах многоголосого великана! Идем, здесь нас никто не остановит!

Гвен опешила.

— Но нам туда нельзя! — воскликнула она.

— Еще как можно! Его нетрудно найти, я знаю. Отец утром сказал, что великану пора выйти из пещер и спеть свои песни.

Они стояли на белом снегу равнины, жались друг к другу и всматривались в выветренные обрывы и крошащиеся скалы. Похожая на башню вершина горы уходила высоко в темнеющее небо.

— А почему он не поет летом? — спросила Гвен. — Зачем ждет первого снега?

— Не знаю. — Денни по-детски сосредоточенно сдвинул брови. — Наверное, просто не любит лето. Или не может петь, пока не похолодает и не выпадет снег. Пойдем, поищем его.

— Мне страшно.

— Тебе всегда страшно! Ладно, пойду один.