Дар милосердия

Вроде бы приятное воспоминание заставило ее содрогнуться. Миллисент поставила стакан на землю и поднялась. Дневник потерпит до вечера. Прямо сейчас писать ей почему-то расхотелось.

Из походной столовой доносился смех и позвякивание кубиков льда в бокале. Миллисент потянуло присоединиться к игрокам, но тут она подумала о Глории Митчелл, секретаре группы. Гламурная блондинка и вдобавок фанатка юмористических комиксов Глория совершенно не подходила на роль секретаря столь уважаемых антропологов, как доктор Вестер и Хенли.

Внезапно Миллисент возненавидела лагерь. Возненавидела так, что больше не могла в нем находиться. Забросив дневник в палатку, она поспешила назад, к холмам.

Там, на любимом пригорке, уселась под любимым деревом и устремила взгляд за Сапфировое море, на Цветочные острова. У подножия зубчатых скал мерно плескались волны.

Наконец ей удалось направить разрозненные мысли в антропологическое русло и сосредоточиться на туземной деревушке у бухты. На северном побережье были сотни похожих деревень, и все — с матриархальным укладом, но для научных целей вполне достаточно и одной.

Миллисент размышляла о поразительно красивых аборигенах и, наверное, в тысячный раз гадала, почему они так настойчиво избегают секса. Особенно мужчины, которые откровенно игнорировали половозрелых девушек, предпочитая днем рыбачить в одиночестве, а ночью держаться поближе к родным сусу. Как будто секса тут не существовало вовсе.

Но только «как будто».

Внизу шумел прибой, убаюкивая. Миллисент подавила зевок и снова сосредоточилась на деревушке.

Явное отсутствие секса — это полбеды, другое дело — возрастные группы, неизбежно с этим сексом связанные. Настораживал сам факт, что среди аборигенов не было никого младше двадцати терранских лет. Дальше — больше. Мужчины все как один были не старше двадцати, а возрастной диапазон женщин варьировался от двадцати до сорока и затем до шестидесяти, без всяких промежуточных этапов.

Налицо двадцатилетний сексуальный цикл. Или годовой, если считать временными категориями Фомальгаута-4. «Собственно, ими и надо считать, — сонно подумала Миллисент. — Впрочем, как ни крути, возникают два непримиримых вопроса: откуда взялся этот цикл и что происходит с мужчинами по его истечении?»

Она снова зевнула. Пригорок казался таким уютным, а шум волн — далеким, нереальным, и с каждой секундой становился все тише и тише…

Похоже, она задремала, а очнувшись, увидела доктора Хенли — его высокий стройный силуэт на фоне поблекшего неба. Миллисент резко выпрямилась, потирая глаза:

— Уф, кажется, я вырубилась.

— Мы в лагере с ног сбились, разыскивая вас. У Глории разболелся живот. Вестер связался с базой, и врач велел привезти ее туда. Судя по всему, аппендицит.

— Бедняжка, — пробормотала Миллисент. — Не вовремя я ушла.

— Вестер хотел и вас отправить за компанию, чтобы не оставлять со мной наедине, но увы. И меня забрать не смог: не бросать же даму одну на произвол судьбы. Но ничего, он скоро вернется.

Миллисент поднялась, отметив повисшее в воздухе безмолвие:

— Не соображу, к чему вы клоните, доктор Хенли.

Его взгляд вновь сделался насмешливо-серьезным.

— Элементарно, мисс Кларк. Вестер печется о вашей репутации. Если четверо — не повод для сплетен, то двое — как раз наоборот. Нашим многоуважаемым коллегам наверняка до смерти надоело разбирать унылую нордическую культуру, они с радостью переключатся на парочку антропологов противоположного пола, очутившихся вдвоем на тропическом острове при свете звезд. Вот и новая тема для разговоров, в придачу к наследственности, климатическим циклам и их влиянию на массовые отклонения.

Миллисент вспыхнула.

— Уверяю вас, доктор Хенли, — процедила она, — у них не будет ни малейшего повода для грязных пересудов.

— Кто бы сомневался. — Глаза Хенли больше не смеялись. — Кажется, нам пора в лагерь. Вам наверняка есть что записать в дневник.

— Разумеется!

Миллисент двинулась вслед за ним по склону. С каждой минутой странное безмолвие нарастало. Что-то в нем настораживало, что-то неуловимое. Лишь подойдя к лагерю, она поняла, что: волны больше не бились о скалы.

Миллисент вдруг ощутила теплое дуновение: ветер впервые сменил направление и теперь дул откуда-то с севера.

Ужинали молча, сидя друг против друга в походной столовой. Тишину нарушал только гул генератора на вершине холма и шелест ветра.

Доктор Хенли допил кофе и встал.

— Ладно, не хочу отвлекать вас от записей. Главное, следите за грамматикой. — Расправив плечи, он шагнул навстречу ветру.

Разъяренная Миллисент выждала какое-то время и засобиралась к себе. Ветер ласковым потоком дул с моря, окутывая приятной прохладой, и тщетно пытался разметать короткие волосы. У столовой она задержалась и глубоко вдохнула. К солоноватому запаху моря примешивался мускусный аромат Цветочных островов. Прежде Миллисент вдыхала его лишь раз, но запомнила на всю жизнь.

Аромат словно наполнял ее изнутри, опьяняя. Из-за ветра слаксы натянулись на бедрах, куртка вздымалась парусом. В бухте светилась огнями деревушка. К звукам прибавился плеск волн о песчаный берег.