Дар милосердия

На следующей картинке Элейн и Линдси прогуливались по лужайке, затененной высокими раскидистыми деревьями. На заднем плане — здания, поросшие лианами и наводившие на мысли о гораздо более древних временах.»

Затем шло изображение, где Элейн, держа под мышкой тонкую книгу, заходила в какую-то общественную столовую. Эта картинка была особенно живая и подробная: Сарит разглядела в книге узкую закладку и даже яркий древесный лист у Элейн на плече.

Воспоминаний об Элейн было так много, что Сарит не рассматривала каждое по отдельности, а быстро пробегала взглядом, обращая внимание лишь на самые главные.

Лицо, запечатлевшееся в памяти до мельчайших подробностей: глаза закрыты, черные ресницы нежно касаются мягких щек, губы — алый бутон, готовый расцвести…

Рука Элейн с золотым кольцом на пальце… Силуэт Элейн на фоне огромного водопада…

Элейн стоит в дверях невысокого дома и машет рукой… Дом недавно покрашен — ослепительно белые стены, зеленые ставни, — но Сарит все равно узнала его.

Элейн и Линдси бегут, веселясь, по зеленому летнему лугу…

Элейн и Линдси в знакомой комнате пакуют одежду в кожаные коробки… («В этой комнате, — подумала Сарит. — В этой самой комнате!»)

Элейн лежит в гробу, среди венков, усыпанная цветами, — щеки уже не румяные, а белые и ледяные, глаза закрыты навсегда…

Сарит, изумленная, еще раз пересмотрела все картинки. Сперва ей показалось, что она пропустила одну, самую важную. Но при втором просмотре ничего не поменялось: по-прежнему ни одно воспоминание не проливало свет на то, как умерла Элейн.

Внезапно Сарит вспомнила про склеп. Ну конечно же!

Она уверенно подошла к двери, но, даже зная примерно, что находится внутри, открыть не сумела. Разозлившись, Сарит мысленно заколотила в дверь кулаками, но потом подавила свой гнев. Дипломированная специалистка, она вела себя как маленький ребенок!

Она вызвала в памяти то, чему ее учили. Вытащить на поверхность глубоко скрытые воспоминания можно было по-разному. Когда не помогали обычные психотехники, всегда оставалась надежда на метод вербальных ассоциаций. В голове уже вертелись нужные слова: Элейн, машина, кровь, смерть.

Однако, чтобы они подействовали, пациент должен проснуться.

Сарит отключилась от мозга. Линдси дышал глубоко и трудно. Когда в этот пропитанный алкоголем разум вернется сознание, уже, вероятно, наступит утро.

«Ничего не поделаешь, придется провести в тесной комнатушке еще одну ночь, — подумала Сарит. — Но утром я наконец-то покину эти идиотские джунгли и приступлю к нормальной работе — с цивилизованными больными и цивилизованными комплексами».

Но комплекс Линдси, пусть и нецивилизованный, привлекал ее больше, чем все те, с которыми пришлось столкнуться за долгие годы интернатуры. «Почему он видит на машинах кровь? — спрашивала Сарит сама себя. — Может, на них и в самом деле бывает кровь?»

Она, конечно, уже знала, что такое машины. За целый день мимо дома их проехало немало, таких же, как в памяти Линдси. Но вблизи их увидеть не пришлось, и Сарит не могла точно уяснить, есть ли в представлениях Линдси отклонения от нормы.

Она вспомнила, что какая-то машина стоит возле дома. Поддавшись внезапному любопытству, Сарит встала с дивана и тихонько проскользнула на улицу. На востоке поднималась полная луна, и снег во дворе отливал серебром. На ровном снежном покрывале машина казалась уродливым горбом. Сарит осторожно подошла к ней. Довольно старая, определила она, и не используется уже давно. Погода не пощадила машину: бока проржавели, колеса сгнили, открытая дверь держалась на одной петле. Внутри пахло сыростью и плесенью.

Сарит обошла машину в свете луны. Насколько она видела, крови там не было.

По крайней мере, сейчас…

Спала Сарит плохо. Ворочаясь на диване, снова и снова вспоминала ту машину около дома. Помимо этого, ее всю ночь донимало растущее беспокойство, какая-то тревога, впрочем совершенно не связанная с машиной, а больше с ней самой. Только когда в комнату серым призраком проник рассвет, Сарит поняла, что не так.

Ей так не терпелось прибыть на первое место работы и начать поскорей заниматься любимым делом, что она не только перепутала координаты, но и забыла подзарядить аккумуляторы транзитного пояса. Электрическое покалывание вокруг талии совсем ослабло.

Первым порывом было тут же переместиться на Челсу. Пока в поясе оставалось хоть немного энергии, он вполне мог одолеть такой сравнительно короткий путь. Однако, едва взглянув на спящего Линдси, Сарит вспомнила склеп и поняла, что если до Челсы не раскроет его тайну, то не успокоится до конца жизни. Отмела она и мысль о том, чтобы прибыть на Челсу, подзарядить пояс и вернуться сюда: обратно ее уже не пустят. Врачам не ограничивали свободное передвижение только в пределах планеты. Психотерапевт всегда был кому-то нужен и не имел права, кроме как во время отпуска раз в два года, свободно перемещаться по галактике.