Дар милосердия

Сарит быстро отключилась от спящего мозга. За окном уже брезжил рассвет. Она выпуталась из простыней и оделась, ощущая легкий жар почти потухшего огня, потом, обойдя диван, направилась к книжным полкам.

Проходя мимо стула, на котором спал человек, она вспомнила кривой коридор, ряды заляпанных кровью повозок, бесконечные картинки с девушкой и яснее всего — склеп. Остановилась, опустила взгляд на лицо спящего…

На мгновение Сарит забыла и о книгах, и о карте, и о грязной комнате… Даже о Челсе. Такое лицо она видела в первый раз. Лицо, слишком рано постаревшее, еще хранило остатки молодости. Синяки под глазами, плотно сжатые губы, ввалившиеся щеки, лоб рассечен длинным рубцом душевного самобичевания.

Лицо больного, умирающего человека.

Пока Сарит стояла, похолодев от внезапного осознания, спящий проснулся.

В первый раз Линдси видел такие голубые глаза на таком прекрасном лице. Что за странное видение?

Он выпрямился, с трудом разогнув ноющую спину. Скользнул удивленным взглядом по комнате. Уже рассвет? Потом припомнил, что случилось ночью.

Снова взглянул на девочку и спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

Та ответила не сразу. Казалось, она подыскивает правильные слова.

— Я чувствую себя хорошо. Спасибо вам, что спасли мне жизнь.

Он пристально посмотрел на нее. Девочка говорила правильно, не проглатывая слова, с идеальной интонацией. Странно: обычно подростки не обладают такой четкой дикцией.

— Вот и отлично, а то я ночью переволновался. Как тебя зовут?

— Сарит.

— А меня Гордон, Гордон Линдси. Где ты живешь?

Она молчала, буравя его голубыми глазами. Потом проговорила:

— Очень далеко отсюда, мистер Линдси.

— Это не ответ. В каком городе, в каком штате?

— Боюсь, не смогу вам сказать.

— Почему?

— Потому что вы подумаете, что я сошла с ума. И потом, это неважно. Скоро меня здесь не будет.

— Но я хочу тебе помочь. У тебя неприятности? Может, ты сбежала из дома и заблудилась из-за метели?

— Этого я также не могу сказать.

— Почему? Все равно ведь придется объясняться с полицией.

— С полицией?

— Конечно. Я сообщу, что нашел тебя. Твои родители, наверное, уже обыскивают окрестности.

— Родители не ищут меня, мистер Линдси.

Он встал со стула:

— Я все равно должен сообщить.

«Вообще-то надо бы взять ее с собой, — подумал он. — Но в такой легкой одежде она снова замерзнет. Ладно, просто зайду в участок по пути на работу и попрошу забрать ее. Нельзя же оставлять ее у себя…»

Вдруг Линдси заметил, что глаза у гостьи изменились. В них будто зажегся яркий голубой свет и ввинтился ему прямо в мозг. Линдси не почувствовал боли, разве что привычное похмелье. Затем вдруг глаза потухли. Лийдси не смог бы определенно сказать, был ли тот свет на самом деле или только в воображении. Учитывая, что стояло раннее утро и в рот еще не попало ни капли спиртного, второе представлялось Линдси более вероятным.

Он разжег камин и пошел на кухню, где поджарил девочке яичницу и заварил кофе. Ела гостья странно: ложкой вместо вилки. Сидя напротив и попивая кофе, Линдси готов был поклясться, что та ест яичницу впервые в жизни. Тем не менее глазунья ей понравилась: на тарелке не осталось ни крошки.

— Если потом проголодаешься, возьми что-нибудь отсюда. — Он показал, где лежат консервы. Затем, надев джинсовую куртку, подошел к двери. Не стоит говорить, что за ней скоро придут, решил он, не то еще расстроится и снова сбежит. — Я на работу. Постарайся хорошо вести себя.

Прежде чем выйти, Линдси долго не сводил с девочки глаз. Он хотел запомнить ее лицо, голубые глаза, детский рот, но больше всего — кукурузный цвет волос, то золото, которое он нашел в снегу и не мог сохранить, потому что жил в двадцатом веке и пил не просыхая.

«Хорошо вести себя!» — Сарит ужасно разозлилась. Она, дипломированный психотерапевт, получившая место в лучшей ментальной клинике Федерации, кажется этому варвару ребенком! Хотя… Он так по-доброму думал обо мне… Даже красиво. Золото на снегу… О своих волосах я слышу такое впервые. Ладно, если я так и буду тянуть, то никогда не попаду на Челсу. Когда он вернется, между нами уже будут световые годы, а напротив меня — первый пациент… Первый? Да нет, второй. Первый, в каком-то смысле, как раз этот несчастный варвар. Хотя, конечно, он не считается. У меня просто нет времени морочиться с его первобытным склепом. В конце концов, на этой планете должны быть доктора. Они и сами могут облегчить его боль… Но почему они не приходят? Почему заставляют его страдать?»

Сарит сердито топнула ногой. «Ладно, мне-то какое дело, — подумала она. — Просто забуду, и все. В конце концов, эта планета даже не входит в Федерацию. С чего я должна волноваться? Он и сам собирается сообщить обо мне в свою доисторическую полицию и сбыть с рук… Во всяком случае, надеется».

Она вспомнила, какой поставила блок, и улыбнулась. Уже в хорошем настроении вернулась к книгам и стала искать ту, что видела у Линдси в мыслях.