Дар милосердия

— А вы уверены, — попытался возразить мистер Медоуз, — что ваше вмешательство в его чувства не будет иметь последствий? Я увлекался немного психологией, — словно извиняясь, добавил он, — и у меня сложилось впечатление, что попытки манипулировать чувствами ребенка, его любовью к родителям, даже если эта любовь является приобретенной, могут привести к тому, что у него, образно говоря, останутся шрамы на всю жизнь.

Кертин почувствовал, что его лицо багровеет. В висках стучало. Рука уже не просто подрагивала — она тряслась. Он понял, что приступ будет очень тяжелым.

— Порой я задумываюсь, — сказал директор, — не могу не задумываться, о том, чего родители ожидают от нашей системы образования. Мы берем детей под свою опеку с самого их рождения, чтобы родители могли свободно работать, не были стеснены в средствах и могли наслаждаться привилегиями цивилизованного общества. Мы холим и лелеем ваших детей; мы применяем новейшие программы абсолютной идентификации, чтобы дать им не только начальное образование, но и воспитать в благоприятной обстановке, созданной по лучшим образцам литературы — таким как «Том Сойер», «Ребекка с фермы «Солнечный ручей» и «Детский цветник стихов».

Мы используем самое современное автоматизированное оборудование для регулярного кормления и стимуляции роста здоровых тканей. Проще говоря, в нашем распоряжении лучшие обучающие инкубаторы. Если угодно, можете называть их механизированными аналогами материнского чрева, как делают некоторые критики нашей программы, это не суть неважно. Невозможно опровергнуть тот факт, что наша технология обеспечивает надежную и эффективную подготовку детей к получению среднего домашнего образования и дистанционному обучению в колледжах. Мы выполняем нашу работу на совесть, но, несмотря на это, у вас, мистер Медоуз, хватает дерзости сомневаться в нашей компетентности! Вы просто не понимаете, как вам повезло! Вы и представить не можете, каково бы вам пришлось в середине двадцатого века, до изобретения обучающего инкубатора! Вашему сыну пришлось бы ходить в заштатную, прогнившую общеобразовательную школу и задыхаться в переполненном классе! Понравилось бы вам такое, мистер Медоуз?!

— Но я лишь… — попытался вставить мистер Медоуз.

Кертин не обратил на него внимания. Он перешел на крик, и родители Ронни испуганно вскочили на ноги.

— Вы не видите своего счастья! Да если бы не существовало обучающих инкубаторов, вашему сыну вообще было бы негде учиться! Где правительству взять денги на постройку стольких школ старого образца и детских площадок? На какие средства обучать учителей, чем оплачивать их труд, чтобы все дети страны могли получить образование?! Да войну начать дешевле! Так нет, даже при наличии достойной альтернативы находятся желающие возразить и покритиковать! Мистер Медоуз, вы ведь, равно как и я, учились в той самой школе из красного кирпича. Так скажите мне, остались у вас шрамы?

Мистер Медоуз помотал головой.

— Нет, сэр. Но я не был влюблен в свою учительницу.

— Молчать! — директор схватился правой рукой за край стола, пытаясь унять невыносимую дрожь. Ему стоило невероятных усилий заставить себя говорить спокойно. — Мы отправим вашего сына следующим поездом, — сказал он. — А теперь, пожалуйста, уходите. — Кертин включил интерком. — Проводите мистера и миссис Медоуз, — сказал он секретарше. — И принесите мне успокоительное.

— Сию минуту, сэр.

Родители Ронни были рады покинуть кабинет директора. Тот, в свою очередь, был рад, что они ушли. Дрожь в руке добралась до самого плеча и сменилась самой настоящей болью. Той, что уходила во времени на сорок лет назад, к маленькой деревенской школе из красного кирпича и прекрасной, но жестокой мисс Смит.

Кертин уселся в кресло, сжал правую руку в кулак и, будто защищаясь, прикрыл ее левой. Бесполезно. Линейка все поднималась и опускалась, и каждый удар по его распростертой ладони сопровождался громким шлепком…

Когда секретарша принесла успокоительное, директор дрожал, как ребенок, а его водянистые голубые глаза были полны слез.

ХРОМИРОВАННЫЕ ПАЖИТИ

Идолопоклонничество достигло пика к середине двадцать первого века. Синяя птица, не раз принимавшая обличье бренных вещей, окончательно превратилась в автомобиль. Отрастила хромированные крылья, сменила сердце на карбюратор, лапки — на колеса, а гнездо — на пьедестал в церкви Счастливого путника. Вместе с образом птицы изменилась и процедура ее поимки.

Бете Ройал. «Управление массами»