Дарим тебе дыхание: Рассказы о жизни рядом со старцем Наумом

«Монаху праздник, что коню свадьба…» — окончательно определила, поставила последнюю точку Ира Тимофеева, с которой мы жили в одной келье еще в Коломне, — если бы я знала тогда, что меня ждет через несколько лет…

Когда-то давным-давно рассказали мне историю про одну девицу, для которой каждый праздник звучал всегда своей особой музыкой, и она, наивная, думала, что всю жизнь так и проживет, как все нормальные церковные люди. Пришло время, и ее постригли в мантию. И все изменилось. Стоит в храме, умом все понимает, а чувств на службе — никаких, и так день за днем. Прибежала к своему духовному отцу:

— Батюшка, я как чурбан стала.

— Это тебе подарок на постриг.

— А долго так будет?

— Может, и до конца.

Я теперь эту историю часто вспоминаю, особенно на ночных праздничных службах, когда все силы уходят на то, чтобы не заснуть на клиросе. Такое ликование кругом, а ты стоишь как американский наблюдатель. Накануне хотя бы на час прилечь не удается, вот и радуешься тому, что народ радуется. Нет, конечно, бывает и по-другому, но как это редко теперь!

А тут еще прочитала я житие преподобного Давида Гареджийского, как он из Тбилиси пошел пешком на Святую Землю, шел два или три года, со многими трудами и опасностями, и вот наконец Иерусалим. А он у врат Иерусалимских остановился, поднял три камня, положил в свою котомку и, не заходя во Святый Град, развернулся и отправился домой, в Грузию, на гору свою Мтацминда. В это время патриарху Иерусалимскому — откровение во сне: пришел человек, поднял три камня, и унес всю благодать Гроба Господня. Он скорей послал к нему келейника: «Положи на место два камня, достаточно с тебя и одного».

Ну и какой мне Иерусалим? Вот так, как камень безчувственный, — по земле, где Господь Крест нес? Я уж лучше дома книжку почитаю, а на вырученные деньги отправим туда кого-нибудь из сестер или сделаем крылечко. Так уже два раза мне предлагали поехать на Святую Землю, а я все отказывалась под разными предлогами. На третий раз ничего не вышло. Бычков торжественно вручил нам конверт: «Это вам с матушкой на Иерусалим! Здесь и на Синай хватит. И больше ни на что не тратьте».

Накануне отъезда Батюшка наш в Лавре, архимандрит Наум, нас благословил: «Обрати внимание, когда будешь на Гробе Господнем, на то, как исполняется все, о чем там просишь. Ну, ты еще ко мне зайдешь перед поездкой». Как это я еще зайду, если завтра утром самолет? Ну да ладно, я не в первый раз ничего не понимаю, а потом как-то все объясняется.

В Шереметьево стояли маленькие высокие столики, похожие на аналойчики, около каждого по молодому человеку из еврейской разведки, нас всех по одному подробно расспросили, кто мы такие, зачем едем, сколько у кого родственников за границей, не родственники ли мы друг другу, проверили содержимое чемоданов и сумок, и вся наша группа оказалась наконец по ту сторону барьера. Мне поставили в паспорте штамп, что я уже не в России, наши вещи отправили в самолет, а матушка Иулиания все стояла и стояла возле окошка, пока ей не сказали, что у нее неправильно оформлена виза, потому что она иностранка, и она никуда не полетит. Как это не полетит? Вся наша группа решила, что тогда никто не полетит, пока ее не пропустят. «Что же нам, рейс отменять?» — и в Шереметьево началась паника. Ну хорошо, все полетят, а мы с матушкой вдвоем вернемся в Даниловский монастырь — пусть исправляют свои ошибки.

Мои вещи выгрузили из самолета, поставили в паспорте штамп, что я снова теперь в России, мы нашли в аэропорту тихое место — это оказался бизнес-центр — и стали в три часа ночи звонить Бычкову, который, проводив нас, только что приехал домой и лег спать. Зашли выпить кофе те самые молодые люди из Моссада, от аналойчиков: «А что вы здесь делаете? Мы же вас проверили и пропустили!»

Странное дело, но назавтра матушке за два часа выдали готовую визу, и на следующее утро мы, конечно, приехали в Лавру, к отцу Науму, и еще раз взяли благословение на дорогу.

Мы оказались в Иерусалиме через три дня и ступили на Святую Землю как раз в день моего рождения. Нашу группу поселили в Горненском монастыре, мы с матушкой, как опоздавшие, оказались не в монастырской гостинице, а в маленьком сестринском белом домике наверху.

И очень хорошо! Каждое утро нас кормили завтраком в монастырской трапезной (бедные сестры, наверное, всю ночь на кухне, полная трапезная паломников, и так каждый день!), мы садились в автобус, и наша мать Магдалина везла нас в очередное чудесное путешествие. Мы, наверное, везде побывали за эти дни. И даже несколько раз молились ночью на Гробе Господнем.

Всю неделю мы путешествовали в одном автобусе с группой православных цыган из Самары. Взрослые дети, они так трогательно опекали своего самарского батюшку, скупили ему для храма все, что только можно было там найти. «Срочно нужен носовой платок! У кого есть носовой платок? Дайте скорее! Мы вернем». Дали им платок. «Спасибо Вам! Батюшке жарко!» И ведь действительно вернули, постирали, погладили.