Дарим тебе дыхание: Рассказы о жизни рядом со старцем Наумом

На следующее утро наш автобус впервые не пришел, такого еще не бывало. Через два часа сестры нашли где-то старый арабский автобус, и мы отправились в путь. По дороге все исповедовались, проезжая мимо Мертвого моря, моря греха и слез, по очереди усаживаясь на переднее сиденье рядом с отцом Сильвестром из Питера («Я теперь никакого отпуска, кроме Иерусалима, себе не представляю, весь год в Питере коплю деньги на поездку, и сразу — сюда»), а в Эйлате, на границе, нас снова задержали надолго, и на этот раз им опять что-то не понравилось в документах матушки Иулиании («Сразу бы сказали, что здесь игумения Екатерининского монастыря, вот все и понятно — мы же на Синай едем», — пошутила наша экскурсовод). Оказалось, что нам не повезло, одновременно с нами на Синай отправились греки на семи автобусах, значит, будут проблемы с гостиницей, о которой нам по дороге рассказали, что там не пять звезд, а все пятьсот двадцать пять — она, можно сказать, под открытым небом. «А сколько автобусов обычно там бывает?» — «Обычно их совсем не бывает».

Но греческие автобусы куда-то делись, только один добрался до Синайского Екатерининского монастыря, мест в пустынной гостинице всем хватило, да и отдыхали мы всего только час — приехали очень поздно, к мощам великомученицы Екатерины опоздали — теперь только завтра, — и на двенадцать ночи был назначен подъем на гору Хорив. Купили у бедуинских детей камушки, на которых отпечатались листочки Неопалимой Купины, и расколотые пополам круглые камни с «жемчужиной» внутри — «слеза Моисея», такие только оттуда привозят.

Нас предупредили, что мы вместе с греками будем ночью на самой вершине, в храме, петь Литургию, то есть петь придется нам, а служить будут греческие священники — у них там преимущественное право служения. «Не берите с собой лишней тяжести, никаких книг и нот, мать Иустина часто поднимается с паломниками — в церкви все есть».

Накануне в Горненском мне рассказали, как однажды сестры поднялись на гору Хорив петь Литургию, и оказалось, что ключи забыли внизу.

— А с нами такого не случится?

— Ну о чем Вы, ключи уже у греков.

И ночью, с фонариками, мы отправились в путь. За нами — шаг в шаг — шли верблюды, на всякий случай, но они никому не понадобились, и мои ноги почему-то почти не болели, правда, я все равно плелась последней, словно в утешение Людмиле Анатольевне — кто-то все-таки идет за ней, и всю дорогу молилась великомученице Екатерине, чтобы она помогла мне подняться. На пути иногда попадались бедуинские палатки, где продавали кофе и сникерсы и предлагали напрокат за «ван доллар» страшные серые шерстяные одеяла.

Мы всё торопились, чтобы догнать греков, но когда поднялись наверх, увидели, что их еще нет. А ключи-то у греков. Устроились среди камней и стали их ждать. Перечитали все молитвы и акафисты, под утро совсем замерзли и, смирившись с этими серыми одеялами, пропахшими дезинфекцией, сидели, закутавшись в них, сами как застывшие камни.

Через три часа появились греки. Оказывается, они долго ждали нас внизу, потом сообразили, что мы уже ушли, решили, что раз такое дело, Литургии не будет, и по дороге напились кофе у бедуинов. Наш отец Сильвестр возрадовался — теперь он будет служить, а греки расстроились. Они открыли, наконец, церковь, а мы не нашли там никаких нот, и никаких книг на русском языке тоже не нашли — всё только на греческом. Тогда мы великодушно предложили грекам поучаствовать в Богослужении — прочитать часы, Апостол и Евангелие. Они нам были благодарны, а я была очень благодарна отцу Даниилу Сарычеву (Царствие ему Небесное!) за то, что когда-то, на Шаболовке, в Ризоположенской церкви, он убирал иногда с клиросного аналоя все ноты, книги и шпаргалки: «Вы должны уметь спеть Литургию наизусть, мало ли что в жизни может случиться». Вот и пригодилось через десять лет. Пели мы с матушкой Иулианией вдвоем, потом подошли еще сестры из какого-то монастыря. Как пели, не помню, такое напряжение было — не дай Бог собьемся! Уже давно рассвело, первый луч солнца упал как раз в алтарное окно, и мы вышли из храма, когда было уже совсем светло. Какая красота вокруг! Горы, горы и ничего кроме гор, куда ни посмотришь во все стороны до горизонта. «Служба была, как в Раю», — рассказывали паломники, а я от переживаний потом даже не могла вспомнить, какую же «Херувимскую» мы тогда все-таки спели…

«Нужно спешить, — сказали нам, — в десять утра унесут мощи великомученицы Екатерины, и вы можете не успеть приложиться». Поднимались мы по «новой», почти до конца ровной «верблюжьей» дороге, а спускались в монастырь по древним каменным ступеням — по той самой лествице, где врата покаяния, где на пути колодец, рядом с которым жил Илия пророк, и старинная церковь Божией Матери Экономиссы… Но нужно было торопиться, и мы пролетали мимо всего этого, останавливаясь кое-где на несколько минут. И тут я увидела огромный камень с отпечатками листвы куста Неопалимой Купины, рядом еще такой же, а вот еще — да их тут много!