Дариус Дорван, наёмник (СИ)

Дождь сыпал с небес уже четвертый день: мелкий, холодный, нудный. Такие обычно льют долго, неделями, пропитывая влагой все, что только можно — землю, одежду, кожу доспехов, черенки стрел и тетивы луков. И видимость отвратительная: временами, когда ложился туман, за сто, а то и за полсотни шагов не видно ничего. Словом, наказание божие, а не дождь.

Дариус ехал, накинув на шлем капюшон плаща, чувствуя ногами тепло конского тела. Старый Чаверс — мастер не только луки делать, он и ткань плащей умеет пропитывать так, что не пропускают они воду даже на плечах. И ткань после пропитки не становится грубой и несгибаемой, обычная ткань. Ну разве что чуть жестче. Кроме того, не становятся они вонючими, как у некоторых, хорошо от них пахнет, даже приятно, чем-то лесным, хвоей что ли. Непременно Чаверс в состав, который держит в тайне, что-то для запаха добавляет. Во всех отношениях замечательный плащ, с какой стороны не посмотри.

Вчера, когда они остановились для ночлега, выяснилось, что медвежья шкура — многолетний спутник Дариуса во всех его путешествиях, изрядно за день вымокла: недоглядел, укладывая ее в переметную суму — щелка осталась, а вода всегда дырочку найдет. Так вот, только плащ и спас.

Медвежья шкура столько на своем веку видывала, в стольких местах вместе с ним побывать успела, местами протерлась до проплешин, но привык он уже к ней так, что и прежде чем поменять много раз подумает. А снял он ее с первого взятого им на нож зверя. Сколько ему тогда было? — семнадцатый год пошел. Почти семь лет минуло, а воспоминания о той охоте такие яркие, как будто вчера все произошло.

'С другой стороны, с чего бы им потускнеть? — усмехнулся Дариус. — Медведь-то, помимо того что первый, так ведь до сих пор и единственный. И когда еще другой подвернется? Разве что с долузсца снять'.

Не с самого него, конечно, обычная у них шкура, человеческая. Но любят они медвежьими пользоваться, и как одеждой и вместо плащей.

Вспомнился Кассей, который на его вопрос — кто такие долузсцы, и откуда они приходят? — только развел руки:

— Не знаю. Люди разное говорят и кому верить, непонятно.

Затем замолчал, глядя сквозь собеседника невидящим взором. Долго молчал, Дариусу пришлось два раза кашлянуть, возвращая ведуна из того мира, в котором он пребывал.

'А может, разморило старика после ужина, вот он и задремал с открытыми глазами'.

Наконец, Кассей очнулся от грез или видений, что там бывает у ведунов?

— Ты наверное, слышал, гонорт, о Ханороне?

Ну, еще бы не слышал. Когда-то, как рассказывают старые люди, Ханорон был вторым после Гитура, бога всех богов. Но однажды случилось так, что прогневался на него Гитур, и прогнал с небес. Только и на земле ему места не нашлось. Боясь вызвать гнев Гитура, все остальные боги отказали ему в приюте, даже Варис — бог смерти, обитающий где-то глубоко внизу. С тех пор и скитается Ханорон меж миров, и нет ему нигде ни покоя, ни приюта.

— Говорят, долузсцы — его слуги, и именно ему они собирают души убитых ими людей. Много душ Ханорану необходимо, очень много. А для чего именно они ему — лишь Ханоран один и знает.

'Ну и чем мне все это может помочь? Да и неубедительно как-то все звучит.

Много долузсцев не появляется, это сколько Ханорану времени потребуется, чтобы нужное количество насобирать? Пускай с Варисом договорится — тому насобирать их всего один день и понадобится, а то и час'.

— Ну а как мне их найти? — Дариусу с трудом удалось сдержать разочарование. Столько было надежд на Кассея и тут на тебе, приходится выслушивать сказки, ими детей на ночь пугают.

— Встретиться вам судьба, — взглянул на него старик. — Вот и дождь к месту. У тебя, гонорт, судьба с долузсцами на всю жизнь связана, много раз тебе с ними придется дело иметь.

'Еще одна сказка', - подумал Дариус, поднимаясь с лавки, и прощаясь с Кассеем. И все же он ведуна поблагодарил, язык не отсохнет.

Уже на улице старик добавил:

— Вижу, большие неприятности тебя ждут, и все они связаны с дорогим тебе человеком.

— Я сказал все что знаю. Извини, если услышал не все, что надеялся услышать, — после этих слов лицо Кассея на миг приобрело виноватое выражение. А может Дариусу показалось, стемнело.

Всю обратную дорогу Кабир уверял Дорвана, что ведун никогда не ошибается, случая такого не было, чтобы тот ошибся. Дариус кивал головой, размышляя о том, что, как будто бы и сказал старик немало, но непонятно как-то все, туманно, думай что хочешь.

Проходя околицей села, где-то в темноте послышался девичий смешок, после чего раздался приглушенный басок Ториана.

'Вот же неугомонный, — улыбнулся Дорван. — И тут уже успел'.

* * *

Шестнадцать всадников ехали вплотную другу к другу. Два человека — головной дозор, держался впереди, то скрываясь в белесом тумане, то на миг проявляясь из него смутными тенями. К утру дождь поутих, поднялся туман, такой густой, что дозор, опасаясь потеряться, то и дело придерживал коней, дожидаясь остальных.