Дариус Дорван, наёмник (СИ)

Из двадцати трех наемников, выехавших из Голинтера, осталось только восемнадцать. В схватке с разбойниками трое погибли сразу, следом умер Онкир, и еще одного, Угнуда, пришлось оставить в Визаранте. Боец из него никакой — одна рука висит на груди на перевязи, да и присмотреть за захваченной в бою добычей на всякий случай следовало бы.

Дариус машинально взглянул на Сегура. Тот выглядел как обычно, держался в седле прямо, лицом не кривился, словом, как будто бы не ему Бист всего несколько дней назад вынул стрелу из бока.

Уже несколько раз за последнее время он пытался разговорить молчуна, чтобы выпытать хоть какие-то подробности их с Бором исчезновения, и последующей встречи с долузсцами. Присутствующий при этом Ториан в конце концов не выдержал, плюнул в сердцах и заявил о том, что не будь у них каждый человек на счету, он нашел бы способ сделать Сегуру язык длиннее в два, а то и в три раза.

Затем мысли его переметнулись на ведуна.

'Как там сказал Кассей — неприятности от дорогого мне человека? Сколько у меня таких? Матушка Грейсиль, тот же Ториан, да Элика, — при воспоминании о девушке, сердце у него наполнилось нежностью. — Вот, пожалуй, и все. Ну и Сторн, конечно же, только жив ли он? И от кого из них ждать этих самых неприятностей? Да и стоит ли так уж верить словам ведуна, несмотря на все уверения Кабира?'

Перебивая мысли, впереди раздался встревоженный вскрик, короткий звон металла, еще один, и все стихло. Дариус дернул на себя поводья, останавливая Басура, одновременно вскидывая руку над головой — стоять!

Что-то там не так, но бросаться вперед решение неразумное, сначала необходимо понять — что там произошло, но в таком тумане попробуй что-нибудь разбери. Порыв ветра увеличил видимость сразу на пару десятков шагов, открывая взору человеческие фигуры, немного, не более десятка, и шли они навстречу.

'Долузсцы, — почему-то спокойно, даже отрешенно подумал Дариус. — Это они'.

Он закрутил головой по сторонам, осматривая своих людей.

Судя по их взглядам, им пришла в голову такая же мысль. Несколько лиц побледнело, глаза Ториана излучали недобрый огонь, Бист зло ощерил в кривой улыбке зубы, Сегур как обычно выглядел невозмутимо, и ему оставалось только позавидовать.

— Стоять! — рявкнул Дариус, — Застыли все! Ждем!

Расстояние позволяло набрать скорость перед атакой, толика времени еще есть и потому следует немного подождать. Вдруг за этими покажутся и другие: туман не позволяет видеть так далеко, как хотелось бы.

Долузсцы, растянувшись в линию, девять человек, сделали еще несколько шагов и застыли.

'Ну да, их и должно быть девять. Кассей рассказывал, что именно девять — священное число Ханорона. Хотя бы потому, что Ханорон имя в переводе с божественного языка на земной и звучит так — девятый. И хорошо уже то, что их не восемнадцать. Или двадцать семь. Или тридцать шесть. Хотя нам и восемнадцати хватило бы, — усмехнулся Дариус, глядя на застывших как каменные изваяния долузсцев — А, возможно, хватит и этих'.

Долузсцы постояли несколько мгновений, затем один из них вышел вперед, сразу найдя его взглядом.

'Честь тебе, Дорван, — снова усмехнулся Дариус, — Даже долузсцы с полувзгляда старшим признают. И это означает только одно — тебя вызывают на поединок'.

И перед ним встал выбор, тяжелый выбор, очень тяжелый. Конечно, атака в конном строю дает им значительно больше шансов на победу, а при неудаче на лошади будет легко оторваться от пеших долузсцев. И людей уцелеет больше. Долузсцы не отступят, они будут биться до последнего, биться с одной рукой, на одной ноге или несколько раз пронзенными насквозь. Его люди так не умеют, как не умеет и он сам.

Но, может быть, это и есть главный бой в его жизни? Тот, что бывает в жизни каждого воина один единственный раз?

Хотя кто знает, возможно, впереди его ждет еще множество других поединков, не менее, а то и более важных. Но ведь может случиться и так, что всю оставшуюся жизнь он будет вспоминать, что вместо того, чтобы принять молчаливый вызов долузсца, подаст команду к атаке. Вспоминать вот этот взгляд, почему-то полный презрения, как будто долузсец наперед знает, что он обязательно откажется от поединка. Свои-то поймут, и не осудят, и даже сочтут его решение правильным, ведь долузсец — это далеко не Мунир. А сам он? Сможет ли он простить себе и забыть то, что произошло в безымянном урочище недалеко от Гойдческих гор? Если, конечно, переживет этот бой.

Дариус передал копье Ториану и соскользнул с коня. Копье Тору пригодится, он не станет расставаться с глефой, а копье можно метнуть на скаку. Или избавиться от него, если, после гибели своего гонорта, люди решат спасаться бегством.

Оказавшись на земле, Дариус накинул поводья на луку, скинул плащ, положив его поперек седла. Кираса, как и шлем, тоже не понадобятся, толку от них будет мало, сейчас вся надежда на быстроту и ловкость.

— Дар, — голос Сегура прозвучал таким, каким он и привык его всегда слышать: глухим, сиплым и без капли волнения, — Дар, этот… который Бора. Видишь у него…