Дарованная Гладиатору

Девяносто восемь боёв на арене, самая длинная череда в истории Рима, и я всё ещё жив. А вот его спустя несколько минут уже не будет.

Противник отступает. Страх и паника в его глазах сменяется поражением.

Он такой же раб, как и я. Судя по его смуглой коже, скорее всего был пленён где-то на южных окраинах империи и доставлен сюда.

Интересно, его история так же печальна, как моя? Убитая семья… Пленение ребёнком… Десятилетия боли и страданий от кнута.

Неважно. Для меня он не более чем труп, ожидающий своего часа.

Так же, как и все остальные люди или звери, которые выходили на эту арену, мою арену. Они не более чем реквизит в моём шоу.

Их печальные истории заканчиваются на мне.

От моих рук… Моего меча или копья.

Но я не чувствую себя за это виноватым. Я делаю им одолжение.

Они должны благодарить меня за то, что я положил конец их многострадальной жизни.

Противник бежит от меня, только деваться ему всё равно некуда.

Толпа неистовствует.

Я же, ухмыльнувшись, снимаю кожаную броню с груди, позволяя ей упасть на песок. Прохладный ветерок щекочет моё разгорячённое потное тело.

Толпа в переполненном Колизее, одурманенная кровавым зрелищем, взрывается овациями. Сегодня, в этот пасмурный летний день, здесь собрались, наверное, все жители Рима. В том числе и Император.

Император Веспасий встаёт с трона в своей роскошной ложе. В его растрёпанных волосах блестит золотая корона, а рядом полуголые рабыни, с потухшими мёртвыми взглядами, повисшие на его руках. Он безжалостный и кровожадный правитель. Народ Рима уже устал от его безответственных, эгоистичных поступков и решений.

Говорят, он самый сильный человек в мире, но я знаю, что мог бы раздавить его череп голыми руками, если бы подобрался к нему близко. Никто не может быть сильнее меня.

Император смотрит на меня и ухмыляется.

— Прикончи его! — кричит он, и толпа ревёт в знак одобрения.

Нет сомнений, что он говорит это мне. У моего противника нет ни единого шанса. Он всё время держался в стороне, пока я расправлялся с дюжиной человек из его отряда. Он единственный кто остался.

Желая поскорее закончить бой, поворачиваюсь к противнику и иду к нему.

Он мечется в панике. И я его понимаю.

Я самый высокий гладиатор в стенах Колизея. На арене я сражался с воинами со всего мира, но даже самые высокие из них, едва достигали моего подбородка. Я крушил их черепа голыми руками без особых усилий, гипнотизируя зрителей кровавым зрелищем.

Я так же силён, как могучие звери, которых именуют медведями. Я ловок и быстр как клыкастые монстры, привезённые сюда из Карфагена. Их именуют тиграми и львами. Знаю это, потому что сталкивался с ними с оружием и без, и каждый раз выходил победителем.

Девяносто восемь сражений. Все они начинают сливаться воедино.

Септимус, мой хозяин, обещал мне освобождение, если я выиграю сто боёв.

Свобода уже так близко.

Как только я убью этого дрожащего передо мной противника, она станет ещё на шаг ближе.

Противник подбегает к одному из своих мёртвых друзей и хватает копье, лежащее рядом с трупом. Расставив ноги, бросает в меня копье, даже не прицелившись как следует.

Копье свистит, рассекая воздух, приближаясь ко мне.

Я с лёгкостью перехватываю его.

Оглушительный рёв толпы проносится по трибунам. Я поворачиваю копье в руке и сжимаю.

Прицеливаюсь и бросаю в сторону вновь убегающего противника.

Копьё как вольная птица летит по воздуху и вонзается в спину противника. Он замертво падает на песок.

Я поворачиваюсь к Императору, одетому в расшитые золотом одежды. Он хлопает в ладоши и ликует вместе со своими поданными.

Ещё два боя, и я свободен.

И что дальше? Что я вообще буду делать?

Моя многолетняя мечта вновь закрадывается в разум. …

Я приплываю к маленькому островку у берегов Крита, где вода такая голубая, что на глаза наворачиваются слезы. На островке так много дичи, что желудок никогда больше не будет урчать от голода. У меня дом на холмах, где я живу с красавицей женой и шестерыми сыновьями…

Встряхнув головой, прогоняю свою несбыточную мечту. Какие сыновья? Какая семья? Такие как я, созданы убивать, а не любить.

В конце концов, это всего лишь мечта.

Я уже знаю, что буду делать, когда выиграю свой сотый бой.

Буду делать то, что делал всегда.

Я буду убивать.

Здесь, на арене.

Останусь гладиатором, но, по крайней мере, буду свободен.

И позволю мечте о лучшей жизни с любимой женщиной, умереть вместе с моими поверженными противниками.

***

— Кезон Винициус… — раздаётся за дверью голос моего хозяина, и он входит в мою камеру.

Я живу в подвале Колизея в отдельной от других гладиаторов камере, где даже есть топчан. Все эти «блага» достались мне благодаря моим победам.

Септимус, довольный моей сегодняшней победой, бросает мне корзину полную еды.

— …Ты сделал меня одним из самых богатых людей Рима.

Я беру из корзины большое яблоко и за один раз откусываю половину.

— Убийства всегда делают тебя голодным, — ухмыляется он, когда я запихиваю вторую половину яблока в рот. — Тебя это тоже возбуждает?

— Если ты вытащишь свой член, я его отрежу.