Даруй им покой

Барон резко повернулся к Дирхарту, схватившись за оконный переплет. Под сползшим рукавом мелькнула на запястье белая повязка.

– И что? Что ты чувствовал?

– Боль, милорд. И слабость.

– Слабость?

– Да, милорд. Я был ранен, думал, что умру. А хотя это, наверное, другие думали, что я умру, а сам я ни о чем не думал. Смотрел в потолок, а потолок то приближался, то отдалялся, становилось то темно, то светло. А я ничего не чувствовал, кроме боли.

– Тебе повезло.

– Да, милорд. Я выжил.

– Нет, не в этом дело. Ты чувствовал боль. Иногда боль – это спасение… Все, иди! Слышишь? Иди. Аудиенция окончена.

Дирхарт осторожно положил плащ на ближайшую скамью, поклонился отвернувшемуся к окну барону и вышел.

* * *

Утро обрушило с неба такие потоки воды, что после тяжелой ночи это казалось божьим прощением. Дирхарт стоял возле колодезной беседки, глядя, как дождевые капли с силой отскакивают от булыжника у него под ногами. Вода текла по лицу, капала с волос, лежащих на спине и плечах холодной примочкой. Мокрая одежда липла к телу, вода хлюпала даже в сапогах. Дирхарт запрокинул голову и закрыл глаза, слушая грохот ливня и ловя ртом холодные капли.

Он невольно вздрогнул, когда чья-то рука легла ему на плечо.

– Я тебя напугал?

Возле него стоял сэр Уильям. Под бешеными дождевыми струями, в такой же мокрой одежде, с водой, стекающей с волос, превратившихся из искусно завитых длинных локонов в кое-как свисающие пряди, он выглядел измученным, растерянным и, что неожиданно, очень юным. Гораздо младше своих двадцати пяти или двадцати шести лет.

– Напугал? – повторил он.

– Нет, милорд, что вы.

– Я имею в виду – вчера. Даже не помню, чего тебе наговорил.

– Так ничего особенного не сказали, милорд. Я и сам толком не помню.

– А я помню… помню, конечно. Это было очень глупо.

– Ничуть, милорд.

– Дирхарт, сейчас я разрешаю тебе забыть о приличиях. Нет, не разрешаю – приказываю.

– Ладно, коли приказываете… Только все равно ничего страшного вы не сказали.

– Я о смерти говорил, да?

– Ну, так оно естественно после того, что произошло.

– Кто убил отца Джеймса? И почему?

– Я думаю… Нет, я уверен, что его убили из-за исповеди, которую он принял. В этой исповеди было что-то очень опасное. Недавно здесь погибла девушка, дурочка из соседней деревни. Она рассказывала всем, что подслушала, как кто-то исповедовался отцу Джеймсу. Она даже не видела кто. И о чем говорилось, тоже не поняла. Но она не просто так выпала из окна – ее столкнули. Столкнул тот, кто задушил отца Джеймса. Вашим плащом задушил. И вы были правы – этот человек ненавидит вас. Ненавидит, потому и взял ваш плащ. Потому и убийц к вам подослал.

– Кто это? Дирхарт, кто это?

– Пока не знаю. Но узнаю, клянусь вам, милорд!

– Только я не понимаю… Сначала он исповедовался отцу Джеймсу, а потом убил его из-за этого?

– Нет, милорд. Думаю, исповедовался один человек, а убил другой. Может, тот, кто исповедовался, даже не знал, насколько опасные вещи говорит. А тот, кто убил, лишь догадывался, что было сказано на исповеди. Понимаете, милорд, убийца толком ничего не знает, он, как бешеный зверь, бросается на всех, в ком чувствует угрозу.

– Значит, тот, кто исповедовался, тоже может оказаться… или уже оказался…

– Да, милорд. Боюсь, что это – тоже жертва. Или будущая жертва.

– Дирхарт, найди мне убийцу отца Джеймса. Я заплачу тебе вдвое… втрое… только найди!

Барон привалился спиной к столбу беседки и закрыл глаза. Вода текла по его лицу, смывая выступившую из прокушенной губы кровь. Дирхарт опустил взгляд на его судорожно сцепленные руки – на виднеющейся из-под рукава повязке показалось маленькое красное пятнышко, в следующий момент тоже размытое дождем.

* * *

– Ой, господин! С вас же льет, как из грозовой тучи!

Дирхарт стянул насквозь мокрую рубаху, тут же подхваченную Джоном, и стал выжимать волосы. На полу образовалась лужа.

– Вы бы предупредили, что под дождь идете, господин. Я б вас мылом помылил, хоть какая польза была бы.

– Ой… – Дирхарт тряхнул волосами, окатив Джона брызгами. – Тоже мне, любитель чистоты! Скажи-ка лучше, ты грамоту не позабыл еще?

– Не позабыл, господин, – осторожно кивнул Джон, опасаясь какой-нибудь авантюры своего хозяина, способной бог весть куда завести их обоих.

– Это хорошо. Мне скоро понадобятся твои таланты.

– Что вы затеяли-то, господин?

– Ничего особенного. Просто сегодня ночью ты должен будешь сделать одну вещь. Слушай…

По мере того как Дирхарт говорил, брови Джона поднимались все выше, но в итоге он со вздохом кивнул:

– Ничего, господин. Это я могу. Сделаем.

IV Каменная Мадонна

Луна висела над башнями, как божий фонарь. В саду очумело звенели кузнечики. Дирхарт вздохнул и потряс флягу, убедившись, что она еще не пуста и кое-какой запас утешения у него имеется. Свет в окне над головой продолжал гореть, и воображение рисовало картины, от которых он уже устал. Хотелось подняться и поменять наконец мечты на реальность. Интересно, Маргарет знает, что он стоит под ее окном? Может, впрямь стоит проверить… Скандал, конечно, будет обеспечен. Нет, он еще не настолько пьян, чтобы этого не понимать.