Дарвиновская революция

Проводя эту атаку на прогрессионизм, Лайель то и дело давал понять, что, даже если не принимать в расчет указанные несоответствия и аномалии, то сама палеонтологическая летопись слишком фрагментарна, чтобы на ее основании можно было делать вывод о правомерности прогрессионизма или поддерживать саму эту идею. Так, он не без успеха предположил, что находки птичьих костей, позволяющие установить, что птицы появились намного раньше, чем то утверждает летопись, стали возможны потому, что самих птиц вместе со скелетами поедали хищники. Короче говоря, выступление было построено так, что на протяжении всей речи вдумчивый читатель находил множество намеков на то, что со времени написания «Принципов» его, Лайеля, опасения, что достоинство и верховенство человека будут попраны, нисколько не уменьшились. Лайель подчеркивал, что прогрессионистская цепочка непосредственно связывает человека с другими организмами, а затем, как и всякий, кто пытается смотреть на проблему с двух сторон, он уверял своих слушателей, что, даже если правомерность прогрессии считать доказанной, это ни в коей мере не угрожает достоинству самого человека (1851, с. xxxix, lxxiii). Хотя Лайель, в отличие от Седжвика, отказывался рассматривать человека как венец Божьего творения, все же отсутствие человеческих останков в ранних пластах он, видимо, считал вполне достаточным доказательством того, что человек – существо сравнительно недавнего происхождения (1851, с. lxxiii, lxxi).

Оуэн был не из тех, кто легко примиряется с расхождением во взглядах, и еще до того, как истек год, он энергично нанес ответный удар. Если Лайель и сделал заявления, подобные только что озвученным, то только потому, что сам он находился под «влиянием тех униформистских взглядов, которыми он руководствуется в своих трудах на поприще науки» (Оуэн, 1851, с. 424). Палеонтологическая летопись в некотором смысле действительно прогрессивна; аномалии, якобы подмеченные Лайелем, – это, на его взгляд, не более чем несущественные отклонения, которым в свое время будет найдена причина; а его указания на существенные пробелы в летописи, якобы создающие трудности для исследователей, нелепы и смехотворны. Например, что дает Лайелю право предполагать, что наземные современники самых ранних растений (а они, к слову сказать, принадлежали к числу морских растений) были высокоорганизованными? С той же долей вероятности это могли быть низкопробные растения, такие как лишайники и мхи (1851, с. 420). В любом случае, ссылка на первые наземные растения здесь неуместна: прогрессионисты считают, что растения в целом мало совместимы с животными и не могут быть сравнимы с ними, а их уровень развития вообще несопоставим с прогрессией животных. Но даже ссылка на растения не поможет Лайелю отстоять свою правоту, ибо даже в растительном мире мы находим ту же прогрессию.

Что касается стоунфилдских находок, то и здесь Оуэн был склонен истолковывать его слова совсем иначе, чем это делал сам Лайель. Птеродактили и им подобные вполне могли контролировать рост популяции млекопитающих, и не было никакой необходимости «призывать на помощь более крупных гипотетических млекопитающих» (Оуэн, 1851, с. 442). Что до китового паразита, якобы найденного в окаменелой ракушке, на основании чего Лайель отодвинул появление китов еще дальше в глубь веков, то здесь сарказм Оуэна достиг такой силы, что создавалось ощущение, что он прямо-таки должен быть благодарен Лайелю за то, что тот выставил себя на всеобщее посмешище. Интерпретацию Лайелем этой находки Оуэн находил крайне неубедительной, поскольку период, которому Лайель приписывал появление своих Cetacea, по части доказательств оказался совершенно бесплодным: окаменелых ископаемых этого периода вообще найдено не было. Еще немного – и Лайель перевернет все с ног на голову (Оуэн, 1851, с. 440). И наконец, Оуэн в пух и прах разбил рассуждения Лайеля насчет фоссилизации птиц. Учитывая темпы, с какими плодятся, размножаются и погибают птицы, было бы безумием предполагать, что они существовали в более ранние времена, но при этом не превратились в окаменелости: «Мы можем только выразить сожаление по поводу того, что философ в лице господина Лайеля был принесен в жертву адвокату» (1851, с. 438). Но при всей его убедительности Оуэн все же сделал одну промашку. Как бы он того ни желал, но он не мог отрицать существования или датировки стоунфилдских млекопитающих. С этим ничего было не сделать, ибо в течение 1850-х годов было найдено множество других останков млекопитающих (Уилсон, 1971). Но, как видно из таблицы, составленной Оуэном в 1860 году и наглядно иллюстрирующей прогрессию развития (рис. 19), стоунфилдские млекопитающие вряд ли могли нанести ущерб самому прогрессионизму – они просто отодвигали еще дальше время появления первых млекопитающих. Как заметил Мерчисон (1854), еще один прогрессионист, в общей схеме стоунфилдские млекопитающие не являются чем-то особо уж существенным.

Рис. 19. Геологическая таблица из книги Оуэна «Палеонтология» (1861).