Давид Бурлюк. Инстинкт эстетического самосохранения

— Весь мир преклоняется перед героями воздуха. А тут какой-то футурист Каменский декламирует возмутительные стихи об авиаторах. Да если бы этого футуриста хоть раз посадить на аэроплан, он не смел бы писать подобные неприличные стихи и связывать авиацию с футуристами. Это непозволительно!

Партер горячо аплодировал генералу, вспотевшему от возмущения и несдержанности. Но тут-то я и выиграл “куш”, когда спокойно объяснил своё авиаторское право и пригласил генерала проверить мой диплом с фотографическим портретом. Генерал пришёл на сцену, проверил, извинился. А театр устроил мне овацию.

Бурлюк крикнул в зал:

— Вот когда вы так же проверите идеи футуризма — вы станете не меньше восторгаться.

Теперь аплодировали Бурлюку».

Не успели закончиться одесские «гастроли», как из соседних городов посыпались телеграммы с приглашениями выступить и у них. После Одессы трио кубофутуристов выступило в Кишинёве (21 января), затем в Николаеве (24 января). Самый интересный отзыв о выступлении в Николаеве был опубликован в «Трудовой газете» В. Неждановым, который давно знал Бурлюка: «… это один из интереснейших и образованнейших людей в сфере искусства. Это человек, всецело отдавший свои недюжинные силы исканиям новой правды в искусстве. Фанатично влюблённый в красоту. Натура необыкновенно целостная, страстная и талантливая. <…> Я беру на себя смелость утверждать, что каждое его слово об искусстве — живое, трепещущее, полное для него глубокого смысла — рождённое в муках многолетних исканий. <…> Никто не знает, что для этого человека с раскрашенным лбом искусство — всё содержание его жизни, полной многих мучительных и горьких переживаний и, может быть, радостей, неизвестных нам».

Следующим городом был Киев. 28 января в Городском театре Василий Каменский прочёл доклад «Смехачам наш ответ», Владимир Маяковский — «Достижения футуризма», Давид Бурлюк — «Футуризм и кубизм». Специально к выступлению был сделан огромный занавес с изображением трёх огромных голов футуристов, а к потолку был подвешен рояль. Второе выступление прошло 31 января. Основное внимание публики и прессы, как обычно, было приковано к внешнему виду футуристов: «У футуристов лица самых обыкновенных вырожденцев… И костюмы футуристов, — все эти красные пиджаки, — украдены у фокусников… И клейма на лицах заимствованы у типов уголовных». В красном пиджаке выступал в Киеве Владимир Маяковский.

После киевских выступлений троица вернулась в Москву, где было множество неотложных дел. 30 января Бурлюк писал Николаю Кульбину в Петербург: «…После 9 декабря не был в Москве… — теперь еду в Москву издавать 1-й № журнала — жду от вас материал».

Речь шла о «Первом журнале русских футуристов», который был задуман Давидом Бурлюком в начале 1914 года и первый сдвоенный номер которого вышел из печати в марте под маркой «Издание Д. Д. Бурлюка».

Предполагалось, что журнал станет органом объединённых группировок русского футуризма. В беседе с сотрудником «Одесских новостей», состоявшейся в день приезда кубофутуристов в Одессу (15 января), Василий Каменский кратко охарактеризовал установку редакции:

«…Новый журнал будет первой попыткой создать анархическую редакцию. Помещать, что угодно… может любой правоверный футурист. Автора статьи или поэмы, напечатанной в данном номере, в том же номере может в любых выражениях “обложить” другой автор».

Бурлюк, Маяковский и В. Каменский вернулись в Москву 3 февраля. На следующий день Бурлюк писал Матюшину, приславшему ему статью для журнала: «Благодарю вас за статью — она получена и сегодня будет сдана в типографию. Я приехал лишь вчера. 13-го буду снова здесь».

Журнал предполагалось издавать шесть раз в год, но вышедший сдвоенный номер оказался единственным. Тому был ряд причин. Благая идея Давида Бурлюка объединить «под одной крышей» всех русских футуристов (реально это были «Гилея» и «Мезонин поэзии» плюс Игорь Северянин) была заранее обречена. Слишком разными и слишком амбициозными все они были. И пусть Вадим Шершеневич и Константин Большаков наступили на горло собственной песне и присоединились на время к кубофутуристам (просто деваться было особо некуда), они использовали предоставленную возможность для популяризации в первую очередь самих себя, а через некоторое время продолжили свои ругательные отзывы о «гилейцах».

Руководство отделами журнала было распределено так: Большаков и Шершеневич — библиография и критика, Бурлюк — живопись и литература, Каменский — проза (он же стал редактором журнала), Маяковский — поэзия. Журнал получился насыщенным, но недовольными остались практически все, кроме, пожалуй, Вадима Шершеневича, «нафаршировавшего» его своими статьями под разными псевдонимами. Бенедикт Лившиц недоумевал, как вообще могло состояться сотрудничество с «Мезонином поэзии»: