Давид Бурлюк. Инстинкт эстетического самосохранения

Но вернёмся немного назад, в конец января. 26 января 1914 года в Москву прибыл родоначальник итальянского футуризма (да и футуризма вообще) Филиппо Томмазо Маринетти. Это событие активно освещалось в прессе, которая уже год как регулярно писала о русских футуристах. Причём многие журналисты усердно рисовали образ русских футуристов как футуристов «не настоящих», писали о том, что «все бесчисленные диспуты гг. Бурлюков и Маяковских никакого отношения к футуризму не имели, а были просто так — чепуха и безобразие». Поэтому приезд Маринетти освещался как приезд мессии, который проповедует настоящий футуризм. Да и сам Маринетти не раз высказывался о превосходстве итальянских футуристов над всеми «северянами» и свою поездку в Россию рассматривал как инспекцию своего славянского «филиала». Естественно, это не могло не вызвать резкой ответной реакции русских футуристов: ещё 11 ноября 1913 года в докладе «Достижения футуризма» Маяковский в резкой форме отстаивал полную автономию русского футуризма. Все значимые фигуры — Ларионов с Гончаровой, Хлебников, Давид Бурлюк, Маяковский, Зданевич — встали к Маринетти в оппозицию. Ларионов назвал его «футуристом не первой свежести», его творчество — «форменной рухлядью» и угрожал забросать его яйцами и облить кислым молоком. Поддержали Маринетти лишь те из футуристов, которые были несамостоятельны и эклектичны — Николай Кульбин, Вадим Шершеневич, Константин Большаков. Интересно, что среди пригласивших Маринетти в Россию был и Алексей Толстой, незадолго до этого объявивший себя футуристом, а спустя несколько лет активно высмеивавший их в «Хождении по мукам».

Выступавшие в это время в Киеве Бурлюк, Маяковский и Каменский на первые три лекции Маринетти в Москве не попали. Проигнорировали их и остальные русские футуристы.

Тем временем в одном из интервью Маринетти заявил о том, что Россия очаровала его, потому что «здесь нет ужасного гнёта прошлого, под которым задыхаются страны Европы». Из Москвы Маринетти уехал в Петербург, где во время его первой лекции Хлебников с Лившицем раздавали публике специально отпечатанную листовку, направленную как против самого Маринетти, так и против той части футуристов, которая согласилась с Николаем Кульбиным в том, что «дорогого гостя» нужно встретить с почётом и не допустить скандала. Авторы листовки заявляли о том, что негоже склонять «благородную выю Азии под ярмо Европы».

После второй лекции в Петербурге лидер итальянских футуристов вернулся в Москву, куда к тому времени уже приехали из Киева Бурлюк с друзьями. В газете «Новь» они опубликовали письмо, в котором ещё раз подчеркнули, что с итальянским футуризмом ничего общего, «кроме клички», не имеют и об их подражательности итальянцам не может быть и речи. Подписали письмо Бурлюки, Василий Каменский, Маяковский, Матюшин, Кручёных, Лившиц, Екатерина Низен и Хлебников, но настоящими его составителями были Давид Бурлюк и Василий Каменский, которые воспользовались подписями остальных участников «Гилеи», чтобы придать письму больший вес (Николай Бурлюк вообще поддержал Кульбина и подписать письмо априори не мог).

Публичная дискуссия Маринетти с представителями русского футуризма состоялась 13 февраля в Обществе свободной эстетики во время его последней лекции. Маяковский, Бурлюк и Зданевич потребовали разрешения выступать в прениях по-русски, но председатель Гиршман не позволил им этого под предлогом того, что Маринетти не понимает русского языка. Маяковский громогласно заявил, что это является «одеванием намордника» на русских футуристов. Маринетти, видя, что поле битвы пусто, произнёс последнюю речь о русском футуризме, называя его не футуризмом, а соважизмом, дикарством, а его адептов — первобытниками. Вскоре Маринетти выступил в Риме с лекцией, в которой «расправился» с «русскими лжефутуристами — Бурлюками и Маяковским», объявив их всех щенками и мальчишками, «искажающими истинный смысл великой религии обновления мира при помощи футуризма».

Но Бурлюку с Маяковским было не до него. Они продолжали активные выступления. Ещё до дискуссии им пришлось срочно выехать в Екатеринослав, где на 5 февраля предполагался их вечер. Однако местная администрация не разрешила его проведение. 11 февраля они выступили в Минске. 12 февраля, за день до дискуссии с Маринетти, они уже были в Москве и участвовали в прениях после доклада критика В. Ермилова на диспуте «Последние течения — общество и молодёжь», а 17 февраля — в прениях на диспуте «Сказки и правда о женщине». 20 февраля троица Бурлюк — Маяковский — Каменский выступила в Казани, совершив перед этим ставшую уже обычной прогулку по улицам. Там же они сделали фотографии в костюмах и высоких цилиндрах. Сумасшедший темп!