Давид Бурлюк. Инстинкт эстетического самосохранения

Одновременно в Екатеринбургской художественно-промышленной школе демонстрировались картины Бурлюка; о них рассказал в своих воспоминаниях художник Николай Сазонов: «В зале висело до 20-ти произведений непонятного содержания. Какой-то хаос различных предметов, наклеенных на холсте; например, кусок сломанной лестницы, голова собаки, кусок газеты, гриф от скрипки, расщеплённый по слоям дерева, чёрные треугольники, оранжевые кружки и т. п. — в общем, какой-то винегрет. Что хотел художник сказать этим холстом — трудно угадать». Данные произведения должны были иллюстрировать положения, высказанные Бурлюком на лекции, но Сазонов на ней не присутствовал. Тем не менее даже краткий визит Бурлюка оказал сильнейшее влияние на екатеринбургских художников — три года спустя, в октябре 1921-го, Екатеринбургская артель художников организовала бал-маскарад под названием «Грандиозарь-кискезари», обыгрывавший и пародировавший выступления Бурлюка, причём одним из организаторов действа был как раз Сазонов.

После Екатеринбурга Бурлюк сделал в своих выступлениях месячный перерыв, пополнив свою передвижную выставку работами уральских художников и пригласив новых лекторов. 19 января 1919-го на повторном поэзовечере в Златоусте вместе с ним с докладами выступили художник Я. С. Бородин, Д. Ф. Самарин, артистка Е. И. Алексеева. Интересен был диспут, состоявшийся после стихотворного отделения. Писатель Борис Четвериков выступил с критикой футуризма. Бурлюк прищурил единственный глаз, внимательно прослушал критика, воскликнул: «Четвериков проехался по Бурлюку на четвёрке своего остроумия… Выкрутил руки футуристу Кручёных… Не оставил камня на камне от Василия Каменского» — и пригласил Четверикова поехать с ним на гастроли. Разумеется, тот согласился.

Одновременно с поэзовечером в помещении Народного университета состоялась «Выставка картин, акварелей, рисунков» с уже гораздо большим составом участников. Помимо самого Бурлюка на ней экспонировались работы Д. Архангельского, Я. Бородина, П. Добрынина, Д. Мощевитина, П. Староносова и Лидии Еленевской.

Книга «Лысеющий хвост» шла настолько хорошо, что Бурлюк переиздал её во время турне дважды — в Златоусте и Кургане. Гастроли вообще оказались финансово успешными.

На вечере в Троицке 9 февраля 1919 года с Давидом Бурлюком выступили поэтесса Л. Мурашева и Борис Четвериков. На однодневной выставке в помещении мужской гимназии было показано уже более ста работ. Следующими городами турне стали Челябинск и Курган. Давид Бурлюк вспоминал: «Во всех этих городах, несмотря на близость фронта Гражданской войны, я встречал живой интерес к искусству, и мои лекции пользовались успехом». Даже скептически настроенные критики писали о том, что Бурлюк, «несомненно, талантливый человек и прекрасный лектор», — и подчёркивали, что «футуризм в искусстве — это то же, что большевизм в политике». Как бы там ни было, симпатик большевизма отлично чувствовал себя именно на территории, контролируемой «белыми», — он заберёт семью из Челябинска накануне прихода туда Красной армии. А 25 января Бурлюк преспокойно получил от главного начальника Самаро-Уфимского края генерал-майора Евгения Вишневского удостоверение, которое гласило: «Предъявитель сего свободный художник Давид Давидович Бурлюк отправляется в города Сибири с целью устройства культурно-просветительных лекций и выставок картин. Удостоверение это выдано Бурлюку на предмет беспрепятственного передвижения и получения железнодорожного билета». И всё это несмотря на то, что в ходе турне он «проповедовал Владимира Маяковского» и вообще не раз демонстрировал свои левацкие взгляды.

Следующей важной точкой на карте турне стал Омск. Там прошли целых четыре вечера: лекция-вечер «Грандиозарь» «Футуризм — единственное искусство современности» (1 марта) в Политехническом институте с участием Давида Бурлюка, Бориса Четверикова, Евгения Спасского и других; поэзо-лекция Бурлюка в кружке студентов инженеров-строителей (2 марта); «Экстраординарная лекция-вечер Грандиозарь» (4 марта) и «Последняя блестящая лекция-футур» с диспутом (6 марта). Два последних вечера прошли в том же Политехническом институте. Кроме того, с 28 февраля в течение нескольких дней в том же институте проходила выставка около ста картин и графики (работы самого Бурлюка, Антона Сорокина, Николая Кульбина, акварели Тихомирова, картоны Евгения Спасского и др.).

Евгений Спасский, присоединившийся к Бурлюку в Омске, так вспоминал о выставках и поэзоконцертах: «Вход на выставку всегда был бесплатный, но начиналась бойкая продажа программок и книг. Поднимался страшный шум от недоумения перед футуро-картинами, и обычно нас просили и с интересом, а часто и с возмущением дать пояснение картинам. Тогда Додя обращался ко мне и просил сказать несколько слов о новом течении в искусстве и объяснить непонятное в картинах. Но как только я кончал говорить, он тотчас появлялся рядом со мной со шляпой в руке и, обходя всех, говорил: “Всякий труд должен быть оплачиваем”, — и шутя собирал порядочную сумму.