Давид Бурлюк. Инстинкт эстетического самосохранения

Бурлюки прожили в Чернянке с весны 1907-го по конец 1913 года. Это были шесть счастливых лет. Наверное, не случайно, что одно из первых в России авангардных объединений «Гилея» — название было предложено Бенедиктом Лившицем — возникло именно там, в имении графа Мордвинова. Основатель имения, адмирал Николай Семёнович Мордвинов, первый российский морской министр, один из организаторов Черноморского флота, имел репутацию самого либерального человека в царском правительстве. Пушкин писал о нём так: «Мордвинов заключает в себе одном всю русскую оппозицию». Мало того — он был ещё и собирателем живописи, его коллекция итальянской живописи XIV–XV столетий считалась одной из лучших в России. Один из сыновей Мордвинова, Александр, даже стал художником-любителем. Именно Мордвинов перенёс центр своего имения из Чёрной Долины в Чернянку, где располагалась низина — видимо, из-за цвета чернозёма место и было так названо. Тогда же, в конце XVIII века, и была, скорее всего, построена графская усадьба.

Первым наследником Чернянки стал Николай Николаевич Мордвинов, родившийся в Херсоне в год приезда Екатерины Великой. Затем во владение Чернянкой вступил Александр Николаевич, а последним её хозяином был Александр Александрович Мордвинов. Именно в это время Давид Фёдорович Бурлюк и стал управляющим. Имя Бурлюков прославило Чернянку.

При Бурлюке экономическое положение имения сделалось блестящим. Отсюда до Первой мировой войны вывозился на продажу миллион пудов хлеба. Славилась Чернянка прежде всего скотоводством. В хозяйстве содержалось свыше 40 тысяч голов мериносовых овец, до 600 рабочих волов, до 175 коров, до 400 штук молодняка и пр. Производимые в имении масло и сыры — швейцарский, лимбургский и тильзитский — сбывались в Херсон, Одессу и Севастополь. Огромные подвалы с крючьями в сводах сохранились и ныне. Там был даже свой завод кавалерийских и артиллерийских лошадей.

Чернянка стала новой вехой научных изысканий Бурлюка-старшего, в чём граф Александр Александрович Мордвинов его не ограничивал. Херсонское сельскохозяйственное училище, представляя своим воспитанникам примеры образцовых хозяйств, в 1910 году устроило экскурсию в Чернодолинское имение. «Сравнительно большой интерес для экскурсантов, — писалось в отчёте экскурсии, — представляло в имении применение мелкой вспашки». Кроме полей, ученики осмотрели тогда громадные мастерские, земледельческие орудия и машины, большой старый фруктовый сад, содержащийся в образцовом порядке, и усадебные постройки. На месте того фруктового сада теперь — пересыхающее озеро-водохранилище.

В херсонской газете «Юг» печатались объявления о продаже брошюр Давида Фёдоровича по сельскому хозяйству: «Чёрный пар или как пахать поле под озимое», о выращивании кормовой свёклы, люцерны, мака, льна, кукурузы, фасоли. Все они продавались по 5 копеек в квартире Бурлюков на Витовской улице, в доме Бунцельмана, а также в Санкт-Петербурге у книгоиздателя Девриена и во многих книжных складах при земских управах всей чернозёмной России.

Бенедикт Лившиц, приехавший в Чернянку в декабре 1911 года, был поражён тамошними масштабами:

«…Всё принимало в Чернянке гомерические размеры. Количество комнат, предназначенных неизвестно для кого и для чего; количество прислуги, в особенности женской, производившее впечатление настоящего гарема; количество пищи, поглощаемой за столом и походя, в междуед, всяким, кому было не лень набить себе в брюхо ещё кус.

Чудовищные груды съестных припасов, наполнявшие доверху отдельные ветчинные, колбасные, молочные и ещё какие-то кладовые, давали возможность осмыслить самоё существо явления. Это было не пища, не людская снедь. Это было первозданная материя, соки Геи, извлечённые там, в степях, миллионами копошащихся четвероногих. Здесь сумасшедший поток белков и углеводов принимал форму окороков, сыров, напруживал мясом и жиром человеческие тела, разливался румянцем во всю щеку, распирал, точно толстую кишку, полуаршинные тубы с красками, и, не в силах сдержать этот рубенсовский преизбыток, Чернянка, обращённая во все стороны непрерывной кермесой, переплёскивалась через край».

Там же, в одной из этих бесконечных комнат, и нашёл старую карту этой местности Давид Бурлюк, сразу же по приезде бросившийся осматривать запущенный графский дом. В углу карты был изображён мужчина, склонившийся над большим сосудом, из которого вытекали воды реки. Бурлюк принял его за Геракла, и это стало толчком к увлечённому изучению истории этих земель.

Вообще «Полутораглазый стрелец» Лившица — это какой-то гимн Чернянке.

За четыре года до приезда Лившица Бурлюк написал в Чернянке стихотворение «Несозданные шедевры»: