Давид Бурлюк. Инстинкт эстетического самосохранения

«Полемика с А. Бенуа, одним из главных руководителей общества художников (эстетов и ретроспективистов) “Мир искусства” и постоянным художественным критиком петербургской газеты «Речь», проходит через все лекторские и печатные выступления Д. Бурлюка 1910–1913 гг. <…> Все полемические выпады А. Бенуа, направленные против “молодых”, могут быть сведены к одному чрезвычайно пристрастному и малообоснованному утверждению: искусство русских новаторов — “художественная провинция Франции”. Обвинение русских новаторов в подражательстве вполне соответствовало отношению к ним всей жёлтой прессы. Но А. Бенуа столь же враждебно относился и к французскому постимпрессионизму. График-стилизатор, А. Бенуа совершенно не понимал конструктивных принципов и пластических особенностей нового искусства.

<…> Историческая роль Давида Бурлюка как организатора группы молодых новаторов-художников и поэтов (будущих кубо-футуристов) чрезвычайно значительна. В этом отношении он может быть поставлен в один ряд с Гийомом Аполлинером».

Прямо перед открытием выставки, в марте 1910-го, под редакцией Николая Кульбина был издан сборник «Студия импрессионистов», эпиграф к которому начинался так: «Свободный ветер гонит стоячую воду, творит новые отражения». В сборник вошли несколько статей самого Кульбина, монодрама Николая Евреинова, тексты А. Гидони, Л. Ф. Шмит-Рыжовой, А. Борисяка, два стихотворения Давида Бурлюка и одно — Николая Бурлюка. Стихотворения Давида Давидовича «Праздно голубой» и «Зелёное и голубое» ещё пропитаны символизмом, но его же иллюстрация к ним — первая в ряду тех самых эпатажных иллюстраций, изображающих «толстых голых баб во всех поворотах», о которых писал Алексей Кручёных.

А ещё в сборнике были опубликованы два стихотворения Велимира Хлебникова — «Были наполнены звуком трущобы» и «Заклятие смехом», которые в последний момент успел принести Кульбину Давид Бурлюк. Наверняка он же и присвоил им нумерацию: Ор. 1 и Ор. 2. Именно так он будет в дальнейшем нумеровать и свои стихи.

Параллельно с выставкой «Импрессионисты» в Петербурге прошла выставка художников, которые ещё в апреле 1909 года отделились от группы Кульбина. Среди них были уже знакомые Бурлюку Матюшин и Гуро, а также Эдуард Спандиков, Иосиф Школьник, Савелий Шлейфер, не согласные с «эклектичностью, декадентством и врубелизмом» Кульбина. Они образовали свой кружок «Союз молодёжи», меценатом которого стал Левкий Жевержеев. Бурлюки, вероятно, связанные договорённостью с Кульбиным, в первой выставке нового кружка не участвовали. Однако выставка «Импрессионисты» стала последней и для группы «Треугольник», и для группы «Венок-Стефанос». Бурлюки начали быстро сближаться с «Союзом молодёжи». В конце апреля 1910-го тиражом в 300 экземпляров в Петербурге вышел первый авангардный литературный сборник «Садок судей», напечатанный на обратной стороне обоев. Издателем его стал Михаил Матюшин, редактором — Василий Каменский, а общее лидерство в группе, которую вскоре участники назовут «Гилеей», естественным образом оказалось в руках Давида Бурлюка.

Название «Садок судей» предложил новый общий знакомый — Виктор Хлебников.

Первый «Садок судей»

Если в живописи «левые» выступали против условного академизма, то в поэзии их врагом стал символизм, из которого большинство из них как раз и выросли. Катализатором процесса создания первой авангардной литературной группы «Гилея» стало появление в Петербурге Виктора Хлебникова. Поступив в университет, он начал активно общаться с Вячеславом Ивановым, Алексеем Ремизовым, Николаем Гумилёвым, Михаилом Кузминым (которого называл своим учителем). Однако Хлебников был для них слишком нестандартным, слишком «иным». Надеждам его опубликоваться в журнале «Аполлон» не дано было сбыться, и самая первая его публикация появилась в 1908 году в «Весне» благодаря Василию Каменскому. В феврале 1910 года Каменский наконец привёл Хлебникова домой к Михаилу Матюшину и Елене Гуро. Были там и братья Бурлюки.

Василий Каменский так писал об этой исторической встрече:

«В отношении литературы я предложил “двинуть” Хлебникова, о котором рассказывал в самых восторженных утверждениях:

— Хлебников — гениальный поэт!

И привёл Хлебникова к Бурлюкам.

Давид Бурлюк с величайшим вниманием прослушал хлебниковские вещи и подтвердил:

— Да, Хлебников — истинный гений».

Простим Василию Васильевичу некоторые преувеличения — они вызваны исключительно искренней любовью к Бурлюкам. Он привёл Хлебникова, конечно же, к Матюшину и Гуро. Более сдержанный Матюшин писал о том, что «в начале 1910 г. Каменский привёл к нам Хлебникова с его корзинкой, где он хранил рукописи. Хлебников был молчалив, вдумчив и необычайно рассеян».

Так состоялась встреча Хлебникова с его литературными соратниками, объявившими его вождем нового течения.