…давным-давно, кажется, в прошлую пятницу…

А в 2005 году — и это, пожалуй, награда, которую я ценю более всего, — к своему столетнему юбилею издательство Princeton University Press опубликовало небольшой сборник «Столетие в книгах», где — в коротких эссе, принадлежащих перу известных ученых, — представило сто важнейших, по его мнению, опубликованных им книг. В список вошли и «Соседи». А на выпущенном по этому случаю маленьком рекламном плакате рядом с фотографией Альберта Эйнштейна (и, кстати, Виславы Шимборской) есть и мое изображение. Теперь ты понимаешь, почему во время развернувшейся в Польше бурной дискуссии вокруг «Соседей» я не опасался за научную сторону книги.

Когда в Польской академии наук, в отделе Ежи Едлицкого[174], состоялась встреча, с которой, в сущности, началась дискуссия о книге во всех польских СМИ, — дебаты продолжались несколько часов. Алина Скибиньская[175] во время своего выступления расплакалась, Томаш Стшембош[176] не произнес ни слова, Томаш Шарота[177] смертельно обиделся на Едлицкого, Марек Эдельман[178] обругал Яцека Жаковского[179], а присутствовавший в зале историк Ежи Эйслер[180] в какой-то момент заявил, что если бы студентка принесла «Соседей» в качестве дипломной работы, он бы ее не зачел. Но я не наложил в штаны от страха.

И высказывания, что это, мол, эссе, что ты социолог, а не историк — тебе как с гуся вода?

На самом деле все это говорилось, чтобы обесценить мою работу. Я уж не говорю о потоке антисемитских оскорблений, вроде текстов, печатавшихся в газете ксендза Рыдзыка[181] «Наш Дзенник» и тому подобных изданиях, но это вообще не стоит упоминания.

Прежде всего я не очень понимал, почему социолог — это специалист какого-то худшего сорта по сравнению с историком. Впрочем, жизнь разрешила за меня и эту дилемму — в 2003 году я стал историком официально: мне предложили ставку на историческом факультете Принстонского университета. На самом деле — хотя об этом мои критики имели право не знать — я получил подобное приглашение еще в 1999 году, то есть до написания «Соседей», от университета в Виргинии — пре-красного, между прочим, вуза, — предложение возглавить кафедру истории Польши имени Тадеуша Костюшко. Я отказался, поскольку предпочитал остаться в Нью-Йорке.

А что это, мол, эссе? Ну что ж, если кто-то хотел таким образом дать понять, что книга лишена так называемого аппарата, то есть ссылок на источники (ведь жанр эссе этого не требует), значит, книгу он не читал и даже в руках не держал. Потому что даже бегло пролистав ее, легко убедиться, что на 115 небольших страниц приходится 139 ссылок. И текста в этих ссылках не меньше, если не боль-ше (учитывая, что они напечатаны петитом), чем в основной части.

Мне приходит в голову еще одна интерпретация подобных упреков — это неосознанно выраженный комплимент: книга хорошо читается. Марцин Куля[182], историк, видимо, тоже интуитивно это почувствовал, потому что в какой-то статье или интервью задал вопрос: а почему, собственно, мы должны упрекать автора в том, что он умеет писать?

Неплохо!

Раз уж мы об этом заговорили, я бы хотел рассказать еще об одной реакции на «Соседей», о которой мне стало тогда известно. 4 декабря 2000 года я получил длинное письмо от Детлефа Фелькена, главного редактора издательства C. H. Beck Verlag. На Франкфуртской книжной ярмарке Фелькен купил права на немецкое издание «Соседей». Он писал, что сам отредактирует немецкий перевод, затем извинялся за длинное послание — объяснял, что ему нужно разобраться в более широком контексте, который придется учитывать при издании этой книги в Германии.

Это письмо у тебя в руках?

Да, я хочу привести его текст. Вот что написал мне Фелькен: «Когда я получил Вашу рукопись по электронной почте, у меня было всего четыре дня на то, чтобы принять решение, — в такие условия литературные агенты теперь ставят издателей. Рукопись мне прислали без ссылок и указаний на архивные источники — только сам текст. За выходные я внимательно прочитал его и был под сильным впечатлением, однако без ссылок не мог оценить, насколько фундаментален Ваш research[183]. Конечно, я, как всегда, проверил то, что сумел, посоветовался с несколькими своими авторами, и все заверили меня, что Вы — один из лучших специалистов по истории этого периода…

Мы издали множество книг о III Рейхе и Холокосте, и я отлично понимаю, насколько осторожно следует обходиться с историей Едвабне в Германии. Когда я беседовал с представителем Princeton University Press, одним из моих аргументов в пользу того, что Ваша книга должна выйти именно у нас, являлось то, что мы — одно из лучших издательств в стране, публиковавшее, в частности, книги Саула Фридлендера[184], Фрица Штерна[185], Питера Гея[186], Гордона Крэга[187] и многих других. Потому что нужно следить, чтобы кто-нибудь не попытался использовать эту книгу в сомнительных целях. Она слишком важна.