…давным-давно, кажется, в прошлую пятницу…

Два существенных момента в связи с перспективой немецкого издания. Во-первых, должно быть абсолютно ясно, что автор ни в коей мере не пытается обелить Германию и снять с нее ответственность за Холокост. Вы где-то говорите, что в этот период немцы в Едвабне были хозяевами жизни и смерти. Вы пишете об этом лаконично, в нескольких словах, поскольку это и так очевидно. Но в немецком издании такого рода очевидные вещи должны быть выражены более ясно: что это геноцид внутри геноцида, развернутого нацистским правительством. Я говорю это, не только принимая во внимание рецензии, которые будут писать немецкие специалисты по Холокосту, но также потому, что не хочу, чтобы Ваша книга могла быть каким-либо образом использована немецкими правыми радикалами („вот видите, не одни мы…“). Возможно, целесообразно было бы предварить текст специальным предисловием для немецкого издания. [Здесь следует добавить, что Адам Михник написал к немецкому изданию очень резкое предисловие. — Я. Т. Г.] Немцы убили столько поляков — еврейского происхождения и нет, — что им очень трудно говорить о польском антисемитизме)».

Ты понимаешь, к чему я веду? Все это пишет немец, значимая фигура в среде интеллигенции, и он говорит, что ни в коем случае нельзя оспаривать немецкую ответственность и вину за Холокост! Посмотри, как драматически он заканчивает свое письмо:

«Совершенно необходимо, чтобы немецкая роль в этом преступлении была показана как можно более отчетливо… Если — принимая во внимание худшее, что могло бы случиться, — после немецкой публикации Вашей книги кто-то обнаружит, что какой-нибудь немецкий отряд находился в этот день в местечке или что немцы приняли в погроме более активное участие, чем Вы описываете, это будет катастрофа, которая погубит Вашу репутацию в Германии. Это будет выглядеть так, как будто мы пытаемся переложить немецкие преступления на плечи наших жертв. Кошмар, по масштабу сравнимый со скандалом вокруг Катыни. Если есть хоть малейшая вероятность, что немцы участвовали в этом преступлении больше, чем нам сейчас известно, Вы должны открыто об этом сказать».

Что ты чувствовал, читая это письмо?

Я был под большим впечатлением, хотя не впервые слышал четко изложенное мнение, так сказать, «официального немца» относительно немецкой ответственности за Холокост. Подобным образом выглядят сегодня беседы на эту тему с немецкой молодежью. Недавно я вел семинар в Берлинском университете, и студенты, прочитав «Соседей», сурово меня осудили, они были полны недоверия и требовали более активного участия немцев в этом преступлении.

Кстати, опасения Фелькена не оправдались. Книга в Германии прошла, в сущности, незамеченной. И уж совсем на полях отмечу, что все это в очередной раз свидетельствует о лицемерии пропаганды и исторической политики, осуществляемой партией «Право и Справедливость», — мол, Польша встает с колен в ответ на немецкие попытки свалить ответственность за Холокост на польское общество. Это просто чистой воды ложь.

Подожди, до Польши и «Права и Справедливости» мы еще дойдем.

Мы ведь вправе делать отступления…

Я хочу сказать, что укоренение в немецком обществе институтов либеральной демократии основано на полном и безоговорочном признании ответственности Германии за преступление Холокоста. И немцы это осознают. Поэтому в Германии о Холокосте говорят при каждом удобном случае; о Холокосте учат в школе; мест памяти, которые напоминают о Холокосте в публичном пространстве, великое множество. И это эксплицированное чувство ответственности за преступление, совершенное немцами во время Второй мировой войны, порождает сегодняшнюю благую готовность немецкого правительства и немецкого общества помогать беженцам, которые пытаются найти в Европе спасение от смертельной опасности у себя на родине.

Я думаю, что в этом заключается очень важный урок для обществ других европейских стран. Если Германия, инициировавшая это преступление и более кого бы то ни было другого ответственная за уничтожение шести миллионов европейских евреев, может почерпнуть из столь катастрофического опыта что-то полезное — а именно понимание того, что толерантность и открытость Другому является тем, без чего невозможны основы демократии в собственной стране, — то польское общество (а также украинское, литовское и так далее) тем паче должно суметь сделать из этой трагедии какие-то конструктивные выводы. Для начала осознав, что отсылающие к эндеции и ОНР миазмы польского национализма, и прежде всего антисемитизм, внушили во время оккупации «значительной», по словам Яна Карского[188], части польского общества ощущение общности интересов с немецкой политикой преследования евреев и подтолкнули многих людей к преступлению. И возможно, самое время излечиться от антисемитизма раз и навсегда.

Глава VII. Чудовищное открытие