De Personae / О Личностях Сборник научных трудов Том II

А в июне 2014 г. в целях более эффективного контроля за ИДР был полностью сменён состав совета директоров Управления финансовой информации (УФИ), в состав которого вместо 5 итальянцев (связанных с Бенедиктом XVI) вошли 4 эксперта из разных стран мира (хотя срок полномочий их истекал только в 2016 г.). Среди них — бывший сотрудник финансовой разведки США, специалист по борьбе с терроризмом, профессор Гарвардского университета Хуан Сарате, работавший с американским президентом Дж. Бушем — младшим; банковский топ — менеджер JP Morgan and Merrill Lynch и член Мальтийского ордена швейцарец Марк Одендаль; бывший глава Банка развития Сингапура Джозеф Юварадж Пиллай, кстати считающий индуистскую «Бхагавад — Гиту» идеальным пособием по менеджменту[1163]. А во главе УФИ впервые была поставлена женщина — итальянка Мария Бьянка Фарина, возглавляющая страховое подразделение итальянской почтовой службы Poste Vita.

Всё это означало полный разрыв с прошлым и выведение из — под контроля Св. престола надзора за денежно — кредитной и коммерческой деятельностью учреждений Ватикана, включая ИДР. Как заявил один из источников Ватикана, «это сильный шаг в направлении более профессионального и международного института»[1164]. Так, с встраиванием данных учреждений Ватикана в мировую финансовую систему фактически был положен конец его финансовому суверенитету.

В целом, говоря о системе управления, надо отметить, что при Франциске, несмотря на всю его внешнюю демократичность, возобладал авторитарный стиль управления, при котором основные решения стали приниматься единолично самим понтификом, нередко игнорирующим мнение существующих структур Римской курии и пытающимся ограничить их влияние на церковную жизнь. Реформу церкви Франциск стал обсуждать с «Советом 9», а также с узким кругом доверенных лиц, не имеющих значимого официального статуса.

10

С приходом к власти Франциск всю свою энергию направил на «новую евангелизацию», которую он мыслит как максимальное приспособление христианской морали к духу времени. Фактически речь идёт о незаметном размывании христианской этики и догматики, которое осуществляется не открыто и радикально, но постепенно, путём малых шагов. Один из исследователей назвал данную политику «гибридной войной» Франциска. Главное внимание он сконцентрировал на вопросах семьи и брака.

11 июня, как сообщил прогрессивный католический сайт «Reflexión у Liberacióon», папа во время встречи в Риме с представителями Латиноамериканской и карибской религиозной конфедерации признал, что существуют трудности с реформированием Римской курии, поскольку внутри неё действуют «коррумпированные течения». «Говорят о “гей — лобби”, — сказал папа, — и это правда, оно существует. Посмотрим, что можно сделать»[1165]. По сути, это означало, что понтифик совершил революционный шаг. До него никто из пап не смел открыто говорить об этом явлении в курии. И Франциск сделал это вроде бы не официально, а «в приватной беседе», как указал глава пресс — службы Ватикана иезуит Фредерико Ломбарди, не давший никаких комментариев. Но задача выполнена: папа дал понять, что Св. престолом управляют извращенцы (отсюда и трудности в реформировании), он перешёл на их язык и терминологию (не содомиты, а «геи»), и, наконец, он выразил своё к ним нейтральное отношение (будем думать). Шлюзы, таким образом, были открыты, и католикам дали понять, что политика церковного руководства должна осуществляться с оглядкой на тот фактор, что внутри неё сидят содомиты.

Но настоящими сигналами, которые можно считать точкой отсчёта для начала дискуссий на высшем уровне на тему реформирования католической сексуальной этики и учения о браке, стали заявления папы 28 июля, сделанные во время его первого зарубежного турне — недельной поездки в Бразилию. Беседуя с журналистами на борту самолёта, папа заявил, что церковь считает, что гомосексуальная ориентация не является греховной и выступает против осуждения и дискриминации геев, подчеркнув, что им нужно помочь интегрироваться в общество. И дальше он произнёс фразу, которую СМИ назвали «одним из прочувственных и революционных слов, когда — либо произнесённых понтификом в отношении геев»: «Если человек — гей и обладает доброй волей и стремится к Богу, кто я такой, чтобы судить его?»[1166] После чего добавил, что следует простить священников — гомосексуалистов, а их грехи отпустить. Кроме того, отвечая на вопрос возможности для разведённых и вступивших в повторный (светский) брак католиков приступать к Святому причастию, понтифик указал на практику, существующую в православных церквях, которые, руководствуясь соображениями «икономии»[1167], дают разведённым «вторую возможность», и призвал «изучать эту проблему» в рамках пастырского попечения о браке.